— Возможно, если бы закон это позволял, то от желающих не было бы отбоя. Это как в случае с разрешением гомосексуальных браков.
— Они выдвинули против меня все эти обвинения только потому, что я хотел поговорить с дочкой мэра.
— А что, собственно, вы собирались ей сказать?
— Это дело сугубо личное и касается только меня и ее.
— Тут мне придется вас самую малость подкорректировать. Уж коли мне предстоит быть вашим адвокатом, давайте с самого начала проясним одну вещь. Вас и Алисию Мендоса ничего не связывает. Абсолютно ничего.
Губы Фэлкона изогнулись в странной кривоватой усмешке, выражавшей мрачное удовлетворение. Джеку уже приходилось видеть нечто подобное — в камере смертников.
— А вот тут вы ошибаетесь, — сказал Фэлкон. — Сильно ошибаетесь. Я знаю, что она хотела поговорить со мной. Очень хотела.
— Откуда вам это известно?
— Я видел стоявшую у полицейского автобуса женщину. Уверен, что это была Алисия. Я попросил ее прийти — и она пришла. Просто полицейские не позволили мне поговорить с ней.
— Возможно, они считали это вашей навязчивой идеей и не хотели ее поощрять.
— Я не собирался приставать к ней или как-либо досаждать. Просто хотел поговорить.
— Возможно, мэр Мендоса не оценил по достоинству ту честь, которую вы собирались оказать его дочери. Как и большинство других людей.
— Тогда почему против меня не выдвинули обвинений в приставании?
— Потому что вы обратились к ней лишь однажды, такого рода обвинение было бы трудно доказать, и дело получило бы ненужные осложнения. Вы же предоставили правительству куда более легкие способы надолго упрятать вас за решетку. Помимо всего прочего, вас обвиняют и в хранении наркотических веществ. А это чистой воды уголовщина.
— У меня не было при себе крэка.
— Нет, был. Его нашли в кармане вашей куртки.
— Я его туда не клал.
— Ну ясное дело, — кивнул Джек. — Но отложим это до поры до времени. Сегодня утром нам нужно составить заявление о непризнании вины, которое не требует никаких объяснений. Судья выслушает мою версию случившегося, чтобы обсудить условия освобождения под залог. Я оспорю это положение, потом вдело, как водится, вмешается прокурор со своими обвинениями, и мы с ним немного поговорим на эту тему. Когда все скажут, что хотели, судья перестанет считать гипсовые виньетки на потолке и установит залог в десять тысяч долларов — обычная сумма при подобных делах.
— Когда им это понадобится?
— Понадобится что?
— Ну, эти десять тысяч долларов?
