Что она вообще знает о его жизни? Ее с рождения баловали и опекали. И уж наверняка она никогда не испытывала никаких лишений. И даже не могла себе представить, что чувствуешь, когда сидишь в камере два на четыре фута без окон, но с огромным количеством крыс, а со всех сторон раздаются вопли умирающих.
Лукас не собирался объяснять ей, что он чувствует и почему.
Он никогда не говорил о войне и сейчас не собирается этого делать, А ее мнение о нем его не интересует.
Но он сразу почувствовал, что лжет сам себе. Ее мнение было ему вовсе не безразлично. Он не мог понять почему: что-то здесь не сходилось. Он просто устал, вот й все. Усталость мешает ему рассуждать логически. Шторм все еще бушевал с той же силой, и Лукас не удивился бы, услышав тревожный звон судового колокола, дающий пассажирам сигнал покинуть корабль.
Он не имел привычки волноваться по поводу обстоятельств, которые не в состоянии был изменить. Если судно пойдет ко дну, он схватит Тэйлор и поплывет к ближайшему берегу или умрет, пытаясь это сделать.
Близость Тэйлор сбивала его с толку. Она была такая мягкая и шелковистая. От нее так чудесно пахло. Розами. Ее гладкая кожа, придуманная специально для поцелуев, могла довести любого мужчину до сумасшествия, и единственным его желанием было прижаться лицом к изгибу ее шеи и заснуть, вдыхая ее аромат.
Опять ложь. Он хотел ее. Хотел погрузиться внутрь…
– А ваши братья понимают, что вы собираетесь бросить их?
Он был признателен ей, что она прервала эти его мысли. А то они до добра не доведут. Ему даже было все равно, что ее вопрос был, по сути дела, оскорбительным. Она просто чего-то не понимает. Пока она не назвала Джордана, Дугласа и Келси его семьей, он не считал их родней. Просто сводными братьями. Лукас так долго жил один, что само понятие «семья» было ему совершенно чуждо.
– Вы как будто обиделись, – заметил он и громко зевнул.
– Да, пожалуй, я немного обиделась, – отвечала она. – Я прекрасно понимаю, что ваши братья и их проблемы – вовсе не моя забота, но…
Он не дал ей закончить:
– Вы правы. Они не должны вас волновать. Спите.
– Значит, мы закончили обсуждать семейные обязанности?
Он проигнорировал ее вопрос – пусть его молчание будет ответом, больше она ничего не услышит.
Однако такой поворот беседы имел свою положительную сторону. Тэйлор была настолько возмущена этим, как она считала, предательством Лукаса по отношению к его семье, что у нее не оставалось больше времени и места для волнения об их собственном положении, в котором они находились, и Лукас находил по просто замечательным. Ничего, он толстокожий и вполне может снести несколько оскорблений, особенно если они отвлекают ее от волнения и страха. Ему не хотелось, чтобы она думала о возможной гибели в штормовом море. Он достаточно сильно беспокоится о них обоих, и пусть это будет известно одному Господу Богу. Интересно, подумал Лукас, сколько еще трепки может вынести их корабль, прежде чем разлетится в щепки.
