Он не дал ей договорить. Она собиралась сказать ему, что зато очень метко стреляет, а это, по ее мнению, компенсирует недостаток скорости сборки. Дядюшка говорил, что у нее глаз орлицы, поэтому не имеет большого значения, сколько времени она тратит на подготовку к стрельбе. Это мужчинам важна скорость, потому что они страшно любят всякие перестрелки. А для женщин важнее меткость.
– Дайте-ка мне револьвер, Тэйлор. А то еще, не дай Бог, выстрелите в себя случайно. Нечего носить на себе заряженное оружие.
– Неужели нельзя заставить извозчика ехать побыстрее?
Лукас высунулся в окошко, крикнул извозчику, чтобы прибавил ходу, а потом снова откинулся на сиденье, вытянул свои длинные ноги., положил их одну на другую, а руки скрестил на груди.
У него был совершенно безмятежный вид, но ее не проведешь. Когда он заговорил, в его голосе и взгляде явно сквозила злость.
– Значит, как я понимаю, сегодняшний вечер вы провели в Форт-Хилле, а вовсе не в номере Виктории.
– Да.
И хотя он был уверен, что она, конечно же, признается в совершенном злодеянии, ее ответ все-таки взбесил его.
– Кто ездил с вами?
– Я ездила одна.
Об этом он тоже сам догадался, и ему вдруг ужасно захотелось придушить ее. Он рисовал в своем воображении, как она идет совсем одна по улицам самого опасного в городе квартала… Господи! Легче и приятнее было представить ее в Содоме и Гоморре.
– Вы хотя бы представляете, какой опасности подвергали себя?
Он не повышал голоса. На ее памяти Лукас ни разу не кричал. Она поняла, что в этом попросту не было необходимости. Что-то в тоне его голоса, похожем на лезвие бритвы, было куда эффективнее воплей и криков. Она чуть не вздрогнула в ответ, но вовремя взяла себя в руки.
– Я жду объяснений, Тэйлор, – приказал он. – И выкладывайте все без утайки.
Она не представляла, с чего начать и сколько рассказывать. Паника все еще не оставляла ее, и потому ей было трудно выстроить свои мысли.
Тогда она сцепила руки, попросила его набраться терпения и рассказала почти все.
– Я поехала повидаться с детьми своей сестры, – начала она. – Мэриан умерла полтора года назад. Инфлюэнца, которая тогда свирепствовала в Бостоне…
– Ну? – поторопил он, когда она на минуту замолчала.
– Мэриан не отличалась крепким здоровьем. Несколько лет она страдала чахоткой. Из-за инфлюэнцы у нее началось обострение. И она умерла, проболев месяц. Дочерей после ее смерти воспитывал ее муж, Джордж.
– И что? – снова поторопил он после очередной минутной паузы.
