— Получишь холодный. Как поработал, так и похаваешь.
Туча опять громыхнула, и пошел дождь, теперь уже настоящий, без дураков. Старая шинель мгновенно промокла и, превратившись в бесформенную тряпку, тяжело повисла на плечах. Вырезанный Тарасовым прямоугольник быстро наполнялся водой.
— Может, потом? — заканючил Костик. — Доделаю я ваш газон, не волнуйтесь. Мне еще трое суток сидеть.
— Товарищ! Звонил дежурный по части! — крикнули из караулки. — Сейчас капитан Севрюгин приедет.
— Холера очкастая… — мотнул головой Галугаев. — Какое у него настроение, не сказали?
— У Севрюгина? Обычное.
— Вот холера! Порядок наведите, опять небось под топчан полезет. Чтоб никаких бычков-фантиков, ясно? Покатилов! Сторожи арестанта.
Поеживаясь и обходя лужи, Гулаг направился к одноэтажной постройке.
— Покатилов! — крикнул он, оборачиваясь. — Дашь ему сигарету — вместе сидеть будете.
— Курить. Быстро! — прошипел Тарасов, как только начальник гауптвахты скрылся.
Покатилов, бледный увалень с прозрачными глазами, порылся в подсумке и, вытащив полупустую пачку, подбежал к арестованному.
— Костик, только чтоб Севрюга не засек. Сутки добавит.
— Все равно добавит, — мрачно произнес Тарасов. — Что новенького?
— Послезавтра кросс в химзащите, — с тоской ответил Покатилов. — А я завтра как раз с наряда сменюсь.
— Не повезло тебе. Хочешь, садись, на киче кроссов не бывает.
— Да-а… — Покатилов посмотрел на лопату и нерешительно улыбнулся. — Я лучше побегаю… А, вот еще: командир чуть не убился.
— Как это?
— Пришел сегодня на развод, вся морда завязана. Мы подумали — зуб, а потом оказалось, что он по пьяни пол-уха себе отстрелил.
— Во! Сам в себя попасть не может!
— Ага, ага! — угодливо засмеялся Покатилов.
На дороге показался «газик», и Тарасов, торопливо затоптав окурок, схватил лопату. Земля пропиталась водой, копать стало совершенно невозможно. Костик кое-как откромсал неровную дольку дерна и, подрубив снизу белесые корешки, взял ее в руки. За мокрым стеклом он разглядел розовую, вечно недовольную физиономию Севрюгина и, демонстрируя непосильность труда, натужно выгнулся.
— Резче дергайся, ефрейтор, — сказал капитан, вылезая из машины. — Как шутить — так ты первый. Почему тюбетейка на затылке? Почему не выбрит?
— Лезвие тупое, товарищ… — буркнул Костик.
— Обязанности часового, — потребовал Севрюгин.
— Часовой обязан… — Тарасов стыдливо отвел глаза, но увидел только пустую тачку. — Продвигаясь по указанному маршруту… Товарищ, зачем мне это? Я ведь сижу.
