— С крыши чуть не сиганул…
— Он не собирался. Это было обычное шоу. Артистическая натура. Ему постоянно нужно чье-то внимание. И здесь ему очень плохо.
— Кому у нас хорошо? — хмыкнул человек.
— Ему гораздо хуже, чем тебе было в тот момент, когда ты искал деньги.
— Это правда?
— Я всегда говорю правду. Ты, вероятно, догадываешься, чего я от тебя хочу.
— Смутно.
— Не надо кривить душой. Я все чувствую. Я даже чувствую, что ты согласен. Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.
— Не уверен.
— Ты поднимешься на четвертый этаж и проверишь у дежурной медсестры журнал. Потом отправишь ее за старыми записями. Санитарам скажешь, что их ждут на пятом.
— Вот уж не уверен…
— Ты откроешь палату, — настойчиво продолжал голос, — и проводишь его вниз.
— На выходе могут быть проблемы. У нас не терапевтическое отделение, просто так больные не выписываются.
— В твоем столе лежит чистый бланк с подписью главврача. Печать поставишь сам.
— Все-то ты знаешь… — вздохнул человек.
— Это я.
— Ты?..
— Глупый вопрос.
— Не тяни. Давай конкретно. — Человек в кровати посмотрел на часы и скривился: опять проспал. Сегодня он собирался встать пораньше. Не получилось.
— Я буду конкретным, — пообещал голос. — Одевайся и спускайся к машине.
— Чего это вдруг? С каких это пор ты мною командуешь?
— С тех пор, как ты родился.
— Не хами, — сказал человек.
— Я не собираюсь тебе больше ничего доказывать. Да и времени уже не осталось.
— Но хотя бы объяснить!.. — Человек растерялся: голос впервые был столь категоричен.
— Это пожалуйста, объясню. Семена дали всходы.
— Уже?!
— А ты хотел ждать следующей весны?
— Нет, но я считал…
— Считать будешь потом. Сейчас ты просто поедешь и откопаешь то, что закапывал. Место, надеюсь, не забыл?
— Как можно!.. Между качелями и песочницей. А что там?., что там выросло?
— Твоя свобода.
— Это как?
— Ты же загадывал желание, верно? Сегодня оно сбудется. Только, будь добр, не променяй его на какую-нибудь ерунду, как в прошлый раз.
— Я просто… проверить.
— Имеешь право. Но если снова будешь меня проверять, постарайся придумать что-нибудь менее циничное, чем голый мужчина. Вообще, довольно странная фантазия, ты не находишь? Ладно бы — обнаженная девушка, или, если угодно, десять обнаженных девушек… Нораздевающийсяпосредиулицымужик… В этом есть что-то нездоровое.
— Он же не до конца разделся, — ответил человек в кровати.
— У тебя хватило совести попросить меня, чтобы он оставил на себе майку.
— Да, такая позорная голубая майка!
