Только мысль о том, что не отсутствие благоговения, а просто духовное невежество явилось причиной этого необыкновенного обращения к Богу, помогла Марилле сохранить присутствие духа. Она заботливо укрыла девочку одеялом, в душе пообещав себе, что завтра же велит ей выучить настоящую молитву, и уже выходила из комнаты, забрав свечу, когда Аня снова окликнула ее:
— Я только что вспомнила, что надо было сказать «Аминь» вместо "с уважением". Да? Так священники говорят. Я забыла об этом, но чувствовала, что нужен какой-то конец, и я приделала такой. Как вы думаете, это большая разница?
— Нет… не думаю… — сказала Марилла. — Ложись и спи спокойно. Доброй ночи.
— Сегодня я могу сказать "доброй ночи" с чистой совестью, — сказала Аня, с наслаждением ныряя в подушки.
Марилла вернулась в кухню, поставила свечу на стол и решительно повернулась к Мэтью:
— Мэтью, самое время, чтобы кто-то занялся воспитанием этой девочки. Она почти совершенная язычница. Поверишь ли? Она никогда в жизни не молилась! Схожу завтра к пастору и попрошу молитвенник для детей, вот что я сделаю. И она будет ходить в воскресную школу, как только я сошью ей приличное платье. Да, вижу, что хлопот у меня будет много. Да, да, каждый должен иметь в жизни свою долю хлопот. У меня была спокойная жизнь до сих пор, но пришел наконец и мой час, и я надеюсь, что исполню свой долг как следует.
Глава 8
Воспитание Ани начинается
По одной ей известным причинам Марилла до вечера следующего дня не говорила Ане, что оставит ее в Зеленых Мезонинах. До обеда она давала ей разные поручения и внимательно наблюдала, как девочка их выполняет. Уже к полудню она убедилась, что Аня проворна и послушна, трудолюбива и понятлива. Главным ее недостатком была склонность впадать в задумчивость. Тогда прямо посреди какого-нибудь занятия она совершенно о нем забывала, пока громкое замечание или неожиданная катастрофа не возвращали ее на землю.
Кончив мыть посуду после обеда, Аня неожиданно остановилась перед Мариллой с отчаянным видом человека, решившегося узнать самый ужасный приговор. Ее тоненькая фигурка дрожала с ног до головы, лицо пылало, глаза казались почти черными. Она крепко сжала руки перед грудью и сказала умоляюще:
— О, пожалуйста, мисс Касберт, скажите мне, собираетесь вы отослать меня или нет. Я старалась быть терпеливой все утро, но чувствую, что больше не могу выносить эту неизвестность. Это ужасное чувство. Пожалуйста, скажите мне!
