— Павлина! — воскликнул Лисистрат. — Знаешь, я ни разу в жизни не видел павлина. Я вовсе не собираюсь вас за это ругать. Если уж я не видел павлина, то можешь побиться об заклад, что ни один эллин в Италии тоже их не видел. Так что можно выручить за птиц бешеные деньги. — Взгляд Лисистрата стал острым. — А сколько заплатили вы?
Соклей сказал.
Он ждал, что отец взорвется, как горшок с крышкой, который передержали на огне, и будет грохотать, словно Зевс, потрясающий эгидой. Но Лисистрат только погладил седеющую бороду — жест, который Соклей у него перенял.
— По правде говоря, я понятия не имею, сколько стоят павлины или павы, — признался Лисистрат. — Подозреваю, что никто этого не знает. Цена, которую вы заплатили, мальчики, не кажется мне запредельной, если только птицы не умрут в пути и вам не придется вышвырнуть их трупы в море… Особенно это касается павлина.
— Мы и сами об этом подумали, — сказал Соклей. — И именно потому сбивали цену Химилкона, как только могли.
— О, этот финикиец — стреляный воробей! — Лисистрат снова погладил бороду. — Скажи-ка… Павлин и впрямь так великолепен, как говорят?
— Он великолепней, чем я себе представлял, — ответил Соклей, почти заикаясь от облегчения: все прошло куда более гладко, чем он ожидал. — Когда павлин раскрывает хвост, чтобы покрасоваться перед самками… Я никогда ничего подобного не видел.
— Хорошо, — проговорил отец, — вечером мы отправимся к брату на ужин и выясним, что думает обо всем этом твой дядя Филодем.
— Да, его мнение будет решающим, — согласился Соклей.
Филодем был старшим братом Лисистрата и главным партнером в их торговых операциях. А еще он был человеком куда менее уравновешенного нрава, чем Лисистрат, — так же как Менедем был вспыльчивее Соклея.
Соклей склонил голову перед отцом.
— А теперь я, с твоего позволения, удалюсь…
И он двинулся к лестницам, ведущим на второй этаж. Одна из домашних рабынь, рыжеволосая девушка примерно того же возраста, что Эринна, по имени Фракийка, как раз спускалась по лестнице. Судя по ее внешности и имени (а имя рабыни означало всего лишь, что родом она из Фракии), девушку эту, скорее всего, взяли в плен недалеко от Амфиполя.
Соклей улыбнулся ей. Пару лет назад он повелел Фракийке разделить с ним постель; как холостяку, юноше сходило с рук то, что доставило бы неприятности его отцу: тот не мог позволить себе держать под одной крышей жену и любовницу, ибо то был верный способ накликать на дом беду и скандалы.
