— Убедилась?
— Нет.
— Убедилась, убедилась. И ведь несправедливо получается: я свои пункты обязательства выполняю на сто процентов, а ты — занимаешься саботажем. Друга твоего я от суда отмазал, раз. Все документы по твоему делу отовсюду изъял, два. Познакомил тебя с Кривило, три… А ты, вместо того, чтобы стараться встать на ноги и отработать все это, сознательно подрываешь свое здоровье…
— Ладно, хватит мораль читать, — проворчала она. — Про Атоса и про меня, это еще проверить надо. Мало ли что сказать можно…
— Да я же приносил тебе газету…
(Имелся в виду номер "Московского Комсомольца", в котором был опубликован полосный материал, в пух и прах разоблачающий "миф о девочке-невидимке".)
— Газету вы могли и в одном экземпляре напечатать. Как Сталин для Ленина. И вообще, статья в газете — это еще ничего не значит. — Внезапно по всему ее телу прокатилась волна болезненного озноба, и на лбу выступила испарина. Но она, прикрыв веки, продолжала монотонно говорить: — Даже если все это правда, тут вы, как дали, так и взять можете. Если по вашей команде мое дело замяли, по вашей же команде могут и снова начать. То же и с Атосом. Единственное, чего вы не можете у меня отнять — это мой дар исчезать. Потому я и тороплюсь с занятиями.
— Ну перестань, — Берман полотенцем утер с ее лба испарину. — Ты все никак не можешь избавиться от партизанской психологии… А мы с тобой не враги, а партнеры.
— Партнеры! — не открывая глаз, презрительно скривилась она. — С Соней вы тоже были партнеры…
И это замечание Берман пропустил мимо ушей.
— Тебе и говорить столько нельзя… Может, компресс положить?
Она помотала головой.
— А твои способности, — продолжал он, — тоже не так уж трудно отнять…
Она криво усмехнулась:
— Убьете?
— Если бы я хотел тебя убить… — терпение его лопнуло, — когда ты, в конце концов поймешь, что я играю с тобой в открытую?! Я боюсь тебя обманывать, понимаешь? А убить тебя, как ты заметила, и без меня — масса желающих.
— Ладно, — она приподняла и снова уронила на постель руку. — Извини. Это я так… Буду стараться встать побыстрее. Но пусть он еще завтра придет. Только завтра! Я сегодня в первый раз что-то почувствовала. Я боюсь это потерять.
— Хорошо, — неохотно согласился Берман. — Завтра он придет. А потом профилактическая пауза. Недели на две.
Она не ответила ему ни словом, ни кивком. Он наклонился и прислушался к ее дыханию.
Она спала.
То ли сказалось прекрасное здоровье, то ли — профессионализм хирурга, но от ранения Маша оправлялась быстро. И сразу, лишь чуть окрепнув, начала она занятия с доктором Кривило.
