Рассказы об этих весьма своеобразных "психологических опытах" разошлись широко по Москве. А меня продолжали «прощупывать», "проверять". Меня считали "опасным человеком". Но ведь я не сделал в жизни ни одного непорядочного шага.
"А вдруг сделаешь? Можно ли доверять тебе?" — думал в ответ в лучшем случае мой собеседник. А очень часто и еще хуже: "Врешь ты все… Только выпусти тебя из глаз! С такими способностями, да чтобы их для себя не использовать…"
Наконец, «проверки» кончились. Видимо, не без вмешательства самой сверхвысокой инстанции. Я начал работать. Первые мои гастроли — в Одессе и Харькове. Я уже начал привыкать, радостно привыкать к совершенно новой для меня советской аудитории. В июне 1941 года я поехал в Грузию. Как сейчас помню, это было в воскресенье 22 июня 1941 года. Накануне, в субботу, состоялось мое выступление, оно прошло очень успешно. В воскресенье утром мы поехали на фуникулере. Мне все время было почему-то не по себе. Настроение было чудовищно скверным. И вот в двенадцать часов по московскому времени — речь Молотова. Началась Великая Отечественная война.
Возвращались в Москву поездом. Затемненные станции. Почти на каждой — проверка документов. В бдительности патрулей мне пришлось убедиться на собственном опыте: моя несколько экстравагантная внешность, иностранный акцент привели к тому, что меня несколько раз принимали за шпиона. Выручал первый советский «импресарио», ездивший со мной, писатель Виктор Финк.
По приезде в Москву, как только я остался на улице один, — Финк прямо с вокзала отправился к себе домой — меня все — таки «арестовали». А через несколько дней, когда я спросил, как пройти на такую-то улицу, меня снова «арестовали» — на сей раз очень миленькая девушка-дружинница.
В эти тяжкие дни начала войны я пережил тяжелые минуты: внутренне почувствовал себя лишним. Передо мной встал вопрос: чем я могу помочь моей второй Родине в борьбе с фашистской чумой? Состояние здоровья было таковым, что о личном участии в боях я не мог и думать. Оставалось мое искусство, мое умение. Но кому нужен в такое время Вольф Мессинг с его психологическими опытами?
Оказалось, что это не так. Меня эвакуировали в Новосибирск. Оказывается, кто-то где-то думал о гражданине СССР Вольфе Мессинге, о том, что его своеобразные способности интересны людям. Оказалось, что меня хотят видеть и в госпиталях, и рабочие оборонных заводов, по неделям не покидающие цехов, и бойцы формирующихся частей и подразделений. Нередко залы заполняли люди, пришедшие прямо от станков. И уходили они от меня к станкам. А бойцы иной раз держали в руках винтовки. Я делал все, что мог, чтобы вдохновить их своим искусством, дать им заряд новых сил для труда и борьбы.
