— В Сулкарфорт ведет только одна дорога? — спросил Саймон. — Иль — на юге, Горм — на севере, отряды из обоих аванпостов Колдера без особых трудов могут ее перерезать.
Корис расхохотался:
— Дорога одна, старая как мир. Наши предки не ожидали, что Колдер укрепится в Горме… да и кто в здравом уме мог бы предложить это. А чтобы дорога стала безопасной, — он ткнул большим пальцем в уцелевшую точку, обозначавшую Сиппар, и прижал его к столетнему дереву, будто хотел раздавить насекомое, — надо поступать только так. Следует лечить причину болезни, а не лихорадку, не симптомы ее в теле. А в нашем случае, — он без выражения глянул на Трегарта, — мы не знаем, с чем бороться.
— Послать шпиона…
И вновь гвардеец расхохотался:
— Двадцать человек отправились из Эсткарпа в Горм. Им изменили внешность, и они охотно пошли на эту муку, не зная даже, придется ли вновь увидеть в зеркале свое лицо; в помощь им были даны все чары, какие по силам нашей тайной науке. И никто не вернулся из Сиппара! Ведь люди Колдера — иные, мы даже не знаем, как они обнаруживают наших, известно только, что ошибок у них не бывает. И потом Хранительница запретила такие попытки: нельзя растрачивать Силу попусту, ничего не получая в ответ. Я сам пытался пробиться туда, но не смог справиться с их ограждающим заговором. Впрочем, высадка на Горм сулит мне смерть, а я пока еще могу послужить Эсткарпу живым. Нет, эту болячку нельзя ковырять до падения Сиппара, а даже на это нет надежды.
— Но ведь Сулкарфорт под угрозой?
Корис потянулся за шлемом.
— А потому, друг Саймон, мы выступаем. У колдеритов есть одна странность — пока они бьются на своей земле, на своих кораблях, победа всегда остается за ними. Но если они покушаются на чистую землю, которую еще не запятнали своей тенью, есть шанс пустить им кровь, помахать мечами. Сулкары помогут — значит, вороны будут сыты. И пока хватит сил, воинов Колдера хватит и для меня.
— Я тоже еду, — Саймон и не думал спрашивать, просто сообщил. До сих пор он терпеливо ждал, учился и учился с терпением, которому научили его прошедшие семь лет, зная, что, пока не овладеет жизненно важными здесь искусствами, не смеет надеяться на независимость. Бывало, в особенности во время ночных дежурств, задавался он мыслью: что если просто заворожили его ведьмы Эсткарпа тогда в зале, раз он принял все без протеста и размышлений. Если это было так, чары, должно быть, начинали рассеиваться, он хотел теперь узнать весь этот новый мир, не один только город, а потому решил для себя, что если не удастся отправиться с отрядом гвардейцев, то он поедет один.
