Сопровождавшие нас частые дождевые тучи с шквалами предвещали конец северо-восточного пассада; в 6 часов утра следующего дня, когда мы находились в широте северной 7° 40 , долготе западной 22° 12 , вместо пассадного задул тихий ветр из SО четверти.
5 октября. Ветр хотя и был попутный, но так тих, что в продолжение суток мы мало ушли вперед. Пользуясь тихою погодою, спустили ялик; Симонов и Парядин бросили лот с привязанным к оному термометром, купленным у профессора Нория[143] в Лондоне. Перемена температуры воды оказалась следующая: на глубине 290 сажень 791/2 по размерению Фаренгейта, на поверхности воды 82,5°, в тени 85°.[144]
Около полудня жар был до 24,5° по разделению Реомюра, самый большой, какового мы до сего времени ещё не имели.
Хотя я предостерёг Симонова, чтоб он не трогал руками морской крапивы (Phusalia), однакож из любопытства он коснулся сего растения и почувствовал воспаление многим сильнее, нежели от береговой крапивы; на руке сделались белые пятна и чрезмерный зуд.
В двух милях от нас под ветром мы видели водяной столб и ясно могли различить пенящуюся около оного воду. Известно, что подобные водяные насосы разбиваются ядрами и что даже одно сотрясение воздуха, происходящее от действия пушечных выстрелов, достаточно, чтобы разрушить сие опасное явление.
6 октября. Перед вечером мы видели несколько фонтанов, пускаемых большими рыбами, роду китов.
В вытащенном флагдушном мешке, который был опущен в воду за кормою, нашли множество прозрачных шарообразных животных, имеющих свойство светить в темноте; они величиною были в диаметре до двух линий.
7 октября. С сего числа начались штили и маловетрие, обыкновенно близ экватора встречаемые. Мы находились в полдень в широте северной 7° 14 , долготе западной 22° 11 . Течение увлекало нас к NW десять миль. В тени в полдень на открытом воздухе термометр возвысился до 24,4°, в полночь на открытом воздухе до 21,3°, а на палубе, где спали служители, до 22,9°.
Такой жар в летнее время бывает и в Петербурге, но продолжается токмо несколько часов после полудня, а потом наступает прохладный приятный вечер. Напротив, здесь днём и ночью весьма мало разницы, даже самая вода на поверхности моря в вечеру иногда теплее воздуха, а по утрам воздух теплее воды; следовательно, среднее состояние оных почти равно, и потому невозможно нигде укрыться от сильного зноя, равного в воде и в воздухе, осбенно при долговременных штилях, когда поверхность моря имеет весьма мало движения и наполнена многочисленными различных родов молюсками (склизкими животными), которых гниение заражает воздух.
