Загрузив в машину гору купленных продуктов, Сент-Эрм и Элинор зашли в оказавшийся рядом' магазин дешевых товаров. Там они купили сковородку, кофейник, запас бумажных чашек, тарелок и салфеток, консервный нож и несколько деревянных ложек. И там же за доллар и пятнадцать центов они купили хлебный нож с красной ручкой и двенадцатидюймовым зубчатым лезвием…
Штопор вполне мог сидеть в темном подвальном магазинчике, где торговали письменными принадлежностями и мороженым, когда они, разложив на столе карту, весело размечали по ней свой маршрут и рассчитывали временной график. Может быть, он сидел за соседним с ними столиком, ел из вазочки шоколадное мороженое и медленно облизывал обросшие щетиной губы, глядя на свою ложку немигающими красными глазами и потирая пальцами разорванное ухо. Ничто в нем не выдавало, что этот человек не любит мороженого.
Ничто не выдавало, что за столиком сидит не человек. Что он не дышит, ему не нужно есть и спать, как любому живому существу. Мысль о том, что эти продукты, которые они закупили в Данбери, были частью дьявольского плана убийства, кажется мне совершенно фантастической и необоснованной. И все же я снова и снова возвращаюсь к этой мысли.
Я знаю его внешность не хуже, чем свою собственную. Пожалуй, даже лучше. Я знаю его рост и вес, его возраст, цвет глаз и волос и количество зубов. Мне известна каждая деталь его одежды. Мне кажется, что я знаю всю его подноготную, как будто мы с ним росли в соседних квартирах. Знаю, каким голосом он говорит. Мне известны его привычки. Но я не знаю, откуда он явился, и не знаю его имени.
Мои глаза никогда не видели его. Но я чувствую уверенность, что увижу его раньше, чем наступит рассвет, Я ясно чувствую, что он где-то рядом. Это единственное, что я знаю наверняка. Но мне непонятно, как я узнал об этом. А само по себе это холодное чувство не поможет мне его увидеть. Я должен его разыскать…
Впервые они увидели Штопора на дороге сразу за Данбери. Он стоял на обочине, подняв большой палец и показывая, что ему ехать в ту же сторону. Это был первый момент - насколько я могу судить, тот самый первый момент, когда он стал видимым. Когда он появился на сцене. Первый момент, когда до него можно было дотронуться.
Это был человек лет сорока пяти, ростом около пяти футов И трех дюймов. Его грязное, покрытое шрамами лицо до самых глаз заросло давно небритой щетиной.
Нос у него непримечательный - маленький и довольно ровный. В длинных косматых волосах пробивается седина, напоминающая Полоски кисточки для бритья из барсучьего меха. На затылке И вокруг ушей волосы неровно подстрижены, как будто чья-то неумелая рука кромсала его шевелюру тупыми ножницами. Мочка левого уха оторвана или откушена. Из-за этого лицо, если посмотреть спереди, выглядит перекошенным. Первый взгляд на него озадачивает и смущает, пока человек не осознает, чего именно не хватает в его лице. Улыбаясь, он показывает редкие острые зубы.
