— Я знаю.
Значит, экспромтом здесь и не пахнет. Все это было задумано с самого начала. В том числе и ее участие. Зачем это ему нужно? Роми наклонила голову набок, и густая белокурая прядь упала ей на глаза. Она нетерпеливо откинула прядь и сказала:
— Думаю, мне понадобится кое-какая информация.
— Скажите, что вам нужно, дорогая, — насмешливо заметил он, — и я все для вас сделаю.
Ей удалось удержаться и не отреагировать на явно сексуальный подтекст этой фразы.
— Например, хорошо бы знать точное число гостей и что они предпочитают из еды, а также иметь хотя бы приблизительное представление о вашем распорядке дня.
Он взглянул на часы.
— Боюсь, что я уже здорово опаздываю. Меня ждут на заседании. Мы не могли бы еще раз встретиться и обсудить подробности?
Но Роми не сразу ответила на вопрос. Она только сейчас позволила себе как следует осмотреть комнату: отметила легкие муслиновые шторы, мебель очень светлого дерева и изящную черную скульптуру жирафа, занимавшую целый угол. Комната производила впечатление в высшей степени мужского жилища и носила несомненный отпечаток необычной индивидуальности хозяина. Но все равно оставалась ужасно голой, решила Роми. Она убеждала себя, что лишь в силу профессионализма ей страшно хочется расположить на крышке рояля огромную чашу с душистым горошком и поставить три простых стебля дельфиниума в строгую синюю вазу на каминной полке.
— Разумеется, могли бы, — сухо ответила она. — Когда?
— Давайте встретимся с вами в городе, если так будет проще, предложил он едва ли не в дружеской манере — впечатление разрушал единственно враждебный блеск у него в глазах. — Положим, можно вместе поужинать во вторник. Вы живете в Кенсингтоне, верно?
Роми нисколько не удивилась его осведомленности.
— Значит, вы даже знаете, где я живу, — с иронической усмешкой сказала она. Теперь в любую минуту можно ждать, что он назовет объем ее груди, талии и бедер! — Вы имеете преимущество передо мной, Доминик. Похоже, вы знаете обо мне всю подноготную, а я о вас не знаю практически ничего.
Он смотрел ей в глаза настороженным взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Скажите мне, что вы хотите услышать, Роми, — с вызовом произнес он, — и я все вам выложу.
Роми покачала головой, встала и разгладила на бедрах жакет. Какой смысл? Вопросы, которые она хотела задать Доминику, могли показаться примитивными, и потом, она подозревала, что уже знает ответы на них. А вопросы были вроде таких: «В тот день вы потеряли всякое уважение ко мне, да, Доминик?», «Доминик, все женщины в подобных обстоятельствах подпадают под ваши чары и так шокирующе ведут себя?» Он поднялся и дошел с ней до двери.
