— Пожалуйста, не умаляйте моих умственных способностей своей притворной скромностью! — с вызовом сказала Роми.
— О, вот как? — Он задумчиво потер тронутый синеватой тенью подбородок.
— Но тогда получается, что в моем случае вы сделали исключение, Роми?
Она не сразу нашлась, что ответить. Стоит ли признаться, что она действительно сделала исключение в его случае? Действительно позволила ему такие интимные вещи, каких не позволяла никакому другому мужчине, в том числе и жениху? Разве это не приведет с неизбежностью к вопросу: почему? А ей меньше всего хотелось, чтобы он задал этот вопрос. Потому что не хватало смелости честно ответить на него — даже самой себе. Она на мгновение закрыла глаза, чтобы успокоиться, — иначе ей все время мешал его холодный взгляд, — а когда снова открыла их, к ней частично вернулась присущая ей способность быстро восстанавливать утраченное равновесие.
— Почему бы вам не ответить на мой первоначальный вопрос, Доминик? — спросила она, устремляя на него прямой взгляд бархатных карих глаз. — И заодно не сказать мне без обиняков, зачем вам нужно, чтобы я — именно я, и никто другой, — занималась устройством вашего приема?
Он сложил руки на груди и принял позу человека, обдумывающего ответ.
— Затем, что у вас талант. — Увидев, что она от удивления открыла рот, он засмеялся, но смех прозвучал холодно и цинично. — О, не беспокойтесь, Роми! Я имею в виду не вашу способность быстро реагировать на мужские прикосновения, а ваше искусство устроителя празднеств. Когда я стал справляться в своем окружении, кто лучше всех может организовать несколько специфический прием гостей в загородном доме в уик-энд, мне каждый раз называли ваше имя.
— И это единственная причина, почему вы хотели нанять именно меня? — продолжала допытываться Роми. — Потому что я оказалась лучшей в своем деле?
— А почему должна быть и еще какая-то?.. — невозмутимо спросил он.
— Потому что я не забыла, как вы смотрели на меня, когда нас выпускали из лифта! — воскликнула Роми, живо вспомнившая то невыносимо жгучее чувство стыда, которое тогда испытала. Она так и не смогла забыть леденящего, выражавшего отвращение взгляда, каким он смотрел на нее. Она на всю жизнь запомнила этот взгляд! — Вы смотрели, как будто видели перед собой червя, который только что выполз из-под замшелого камня!
— Неужели?
— Вы же прекрасно знаете, что так и было! И во время свадьбы и потом…
Она как-то вытерпела его каменный взгляд на протяжении всей церемонии и уже думала, что худшее позади. Но ошибалась. Потом, когда они вышли из церкви и попали в ураган из конфетти и фотовспышек, Доминик повернулся к Марку и небрежно спросил:
