Ирод говорил так, словно досконально знал о всех опасностях, нависших над ним и словно знал о той исключительной роли, какая по воле случая досталась римскому посланнику, чей образ жизни красноречиво свидетельствовал, что он уже давно не ограничивает себя сугубо дипломатическими обязанностями.
— Клянусь всеми Богами, я сделаю все, что будет во благо Рима, — ответил Анций.
Глава 8
Должен, значит можешь
Сначала из Рима пришла хорошая весть: как и ожидалось, искусный Антоний Муза еще раз доказал, что он лучший из лучших лекарей Италии. Передавали, что Август чувствует себя отменно, что весел и даже возобновил работу над очередной книгой «О своей жизни», прерывая ее сочинением довольно остроумных эпиграмм и пробуя свои силы в жанре трагедии. Антонию Музе благодарные (или изображающие благодарность) сенаторы поставили статую возле изваяния Эскулапа. Следующая новость оказалась тревожной: неурожайный год породил острую нехватку хлеба, плебеи во всем обвиняли сенат, а в Риме, шумно негодуя, собирались толпы возле городской префектуры. К плебеям примыкали отпущенники, разный сброд и рабы из привелигированной прослойки, которым доверялись обязанности управляющих, секретарей, чтецов, надзирателей, воспитателей и домашних докторов.
Срочно завозилось зерно из Галлии, Мавретании, Испании и Египта. Хлебная гавань в Путеолах напоминала Большой рынок, где вместо людей теснились и сталкивались боками галеры. Август был вынужден издать эдикт, согласно которому вводилась временная ежедневная раздача хлеба при предъявлении тессера — медного жетона, которым обычно пользовались малоимущие раз в месяц во время государственных раздач.
Хлебные выдачи были введены еще при Гае Гракхе.[88] Сулле удалось на время прекратить их, но уже Цезарю пришлось опять восстановить эту процедуру — льготами на покупку дешевого хлеба в Риме пользовались в его правление сто пятьдесят тысяч римлян. Но город разрастался и Августу ничего не оставалось делать, как увеличить число льготников до двухсот тысяч.
Просочился слух, что Марк Випсаний Агриппа вернулся в Рим, что сделал он это неохотно, уступая настойчивости Августа. При этом многозначительно добавляли, что Ливия не присутствовала на торжественной церемонии по случаю возвращения Агриппы в храме Юпитера-Громовержца, незадолго до всех этих событий освещенного жрецами. Еще более неожиданной выглядела новость о приготовлениях к свадьбе, где роль невесты исполняла овдовевшая Юлия, а роль жениха — Марк Агриппа. Пикантность ситуации заключалась в том, что Агриппа был женат. О, если бы его женой была хотя бы даже дочь сенатора… Он взял бы развод и никто не посмел бы его упрекнуть. Но женой Агриппы и матерью его детей была Марцелла, дочь Октавии — родной сестры Августа.
