Августа 7-е
Это понедельник, а по понедельникам опекающая меня организация, буду называть ее сокращенно ОМО, выдает деньги. Когда я пришел, в приемной уже сидело немало людей.
Я тоже сел, ожидая вызова. Вдруг женщина рядом спросила, не помню ли я ее. Я не мог вспомнить, но лицо мальчика с ней показалось мне знакомым. Тогда она сказала, что помогла мне найти мой чемодан в аэропорту, когда я сюда прилетел. При этих словах мальчик улыбнулся мне, как знакомому, покраснел и тут же опустил глаза. В эту минуту женщину вызвали. Она дала мне свой телефон и сказала, что я всегда смогу с ней проконсультироваться, потому что она в Америке уже три года и знает язык, а Америка сложная страна.
Чтобы скоротать время, я взял один из лежащих на стуле старых номеров «Новой Речи» и наткнулся на объявление: «Интересная блондинка ищет знакомства с серьезным интеллигентным господином, любящего музыку, искусство и путешествии. Отвечать только с приложением фотографии». Опять упрекал себя. Зачем возил рассказы за тридевять земель, чтобы отдать их эмигрантской газете, любящую искусство?
Затем моим вниманием завладел один посетитель ОМО, шумный, самоуверенный и с бойким московским акцентом. Он сказал, что никогда не изучал и не будет учить английский, потому что ему как писателю-сатирику начхать на все языки, кроме того, на котором он пишет. Узнав, что он сатирик, я стал слушать его, мне показалось, что и другие посетители прислушивались к нему по той же причине. Я спросил, знаком ли он с одним московским писателем, и назвал имя писателя. На это сатирик неожиданно грубо ответил, что с нашей эмиграцией в Америку они стали для нас трупы. После этого ответа я почувствовал к нему неприязнь, поскольку им сатирик как бы перечеркивал значение моего знакомства. А он, не обращая на меня больше никакого внимания, рассказал, какой успех имело недавнее его выступление перед читателями, и что из нескольких городов он уже получил приглашение выступить. У сатирика было несвежее лицо, как будто он забыл умыться утром после сна, и одет он был тоже неряшливо. Несмотря на свой вид, он производил впечатление. И думаю, потому что из него так и перли самоуверенность и нахальство.
Когда же он сказал, что один известный американский писатель лучше в переводе, чем в оригинале, и стало быть, переводчик важнее писателя, я, чтобы позлить его, выпалил, а все-таки собака вертит хвостом, а не наоборот! Вдруг он стал кричать на меня, нагло, беззастенчиво, я был совсем ошарашен, а он кричал и размахивал руками, как у себя дома. Наверное, моего голоса совсем не было слышно. А эмигранты в приемной одобрительно кивали сатирику, ведь в существе спора они не в состоянии были разобраться.
