Полицейский терпеливо слушал наш спор, хотя ни слова не понимал, потом задал вопрос, в чем я завидовал Вове. Я думаю, это была не зависть, разве я чувствовал бы себя счастливее, если бы один день обедал в одной квартире, а другой в другой? Вот ванна это приятно, у меня в коммуналке не было. И всегда от тебя пахнет эссенцией. Зато здесь, какой у меня ни плохой номер, каждую минуту могу купаться. Они недоверчиво слушали мое объяснение, из ваших первоначальных ответов можно было составить впечатление, что завидовали, объяснил старичок. Но это ваше право, поспешил он сказать, вы можете не отвечать на этот вопрос, можете вообще игнорировать вопросы, никто вас не может заставить. До большевистской революции в России было то же самое, существовало так называемое, он произнес какое-то латинское слово, это значит, никто не может навязать подозреваемому манеру поведения. Старичок назвал русскую фамилию и сказал, что я, наверное, знаком с трудами этого замечательного юриста, его принципы вошли в русское судопроизводство.
Он долго, медленно и с видимым удовольствием вспоминал старину, термины и фамилии. В моем колодце стало уже серо, ночь прошла, и я почувствовал, что устал. Но полицейский, чьи глаза были красны, и не думал останавливать старичка, лишь время от времени что-то подчеркивал в своем блокноте. Может быть, он убивал время до конца смены, чтобы от меня больше никуда не ходить, а прямо отправиться домой спать. Вдруг старичок пришел в себя и обратился ко мне: но сегодня у вас делаются ужасные вещи, вы читали Солженицына? Я ответил, это было, но сейчас не так. Старичка, видимо, взволновал мой ответ, он озабоченно перевел его полицейскому, после чего мягко, но увещевающе обратился ко мне, нет, нет, так, можете не сомневаться, там все осталось, как было. И грустно замолчал.
В моем колодце стало почти бело, значит, день сегодня сухой и холодный. Я видел, что никому больше не хочется разговаривать. Полицейский с удовольствием вылез из-за стола и поправил за собой накидку на кровати, старичок тоже поднялся и старичок перевел полицейского: мы вам благодарны, вы нам очень помогли, если возникнет необходимость выяснить какие-либо проблемы, могли бы мы к вам прийти еще раз? Я, конечно, согласился. Затем полицейский попросил разрешения помыть руки и пошел в туалет. После него с такой же просьбой ко мне обратился старичок. Когда они уходили, я спросил, что мог бы означать красный свет, который жгут в номере напротив круглые сутки, вот он и сейчас горит. Полицейский снисходительно ответил, что я должен спросить об этом у хозяина гостиницы. Старичок от себя добавил, еще лучше об этом спросить у кого-нибудь из персонала, хозяин может быть занят серьезным делом. Он собирался еще что-то объяснять, но я хотел, чтоб они поскорее ушли, и потому перебил его, сказав, что, как я слышал, в Америке каждый может делать, что хочет, только чтоб старичок больше не затруднял себя объяснением. Он закивал головой: да, да, вы можете не волноваться, просто
