В эти тихие спокойные дни я с помощью Доктора значительно преуспел в чтении и письме. Доктор даже разрешил мне вести бортовой журнал. Это специальная книга, вроде дневника, которая имеется на каждом корабле и куда записывают, сколько пройдено миль, каков курс корабля и всякое прочее.
Доктор тоже вел дневники. Иногда я заглядывал в них, но с трудом разбирал почерк Доктора. Большинство записей было посвящено морским обитателям. Только морские водоросли описывались в шести толстых тетрадях. Были тетради, посвященные морским птицам, червям и моллюскам.
Все это еще предстояло переписать, напечатать и переплести.
Однажды вечером мы заметили, что вокруг корабля плавает какая-то мертвая трава. Доктор сказал, что это саргассова водоросль. Чем дальше мы плыли, тем больше ее становилось вокруг. Вскоре вся вода, насколько хватало глаз, была покрыта этой травой. Казалось, «Кроншнеп» плывет не по Атлантическому океану, а по огромному лугу. По водорослям ползало множество крабов, и это напомнило Доктору о его страстной мечте изучить язык панцирных морских обитателей. Он выудил несколько экземпляров и посадил их в аквариум для прослушивания, чтобы выяснить, понимает ли он, о чем они говорят между собой. Вместе с крабами ему попалась необычная круглая рыбка, которая, как утверждал доктор, называлась серебряный фиджит. Вконец отчаявшись разобрать крабьи речи, Доктор запустил в аквариум для прослушивания серебряного фиджита. Я в тот момент вышел по каким-то делам на палубу. Вдруг Доктор потребовал, чтобы я срочно вернулся.
— Стаббинс, — воскликнул он, как только я показался на пороге, — это совершенно невероятно, это абсолютно невозможно, мне это, наверное, снится, я ушам своим не верю, я… я…
— Доктор, — в свою очередь заволновался я, — в чем дело, что случилось?
Джон Дулитл указал дрожащим пальцем на аквариум, где спокойно плавала маленькая рыбка, и шепотом произнес:
— Этот фиджит разговаривает по-английски, он насвистывает английские песенки…
— Говорит по-английски и насвистывает песенки! — воскликнул я, — да этого не может быть!
— И тем не менее это так, — голос Доктора дрожал от волнения. — Разумеется, это всего несколько слов, абсолютно не связанных между собой и лишенных всякого смысла, да еще и вперемежку с его родным языком, которого я пока не понимаю. Но я отчетливо слышал английские слова, если, конечно, мне не изменяет слух. Да еще эта мелодия, она, правда, крайне незатейливая. Вот послушай-ка сам и скажешь, что тебе удается разобрать. Старайся не пропустить ни слова.
