Этим нагромождением отвратительной лжи можно было бы пренебречь, если бы не тот факт, что написано сие в доброй вере (в доброй вере фанатика) и отражает широко распространенное мнение, взлелеянное завистью, выраженной в причитаниях Берналдеса по поводу насилия иудеев и «новых христиан», которые, по его мнению, неискренни в принятой ими новой вере.
Изабелла не могла не заметить это чувство и понимала истинные его масштабы. В 1474 году ей представили очень печальную поэму, повествующую о «новом христианине» Антоне Монторо, где с ужасающими подробностями была описана резня обращенных и содержалась мольба о справедливом возмездии, доказывалась невиновность «новых христиан» и их искренность в принятии христианской веры. Эта жалоба пробудила сострадание в ее нежной душе, а проницательный ум отметил злой умысел и зависть, скрытые под правоверным усердием католиков.
Взвесив все эти соображения, королева отвергла предложения Охеды.
Весомее всякого другого, возможно, был тот аргумент, что трибунал инквизиции давал клирикам значительную власть. Изабелла уже проявила – и очень отважно – свое негодование по поводу присвоения духовенством тех полномочий, которые являлись привилегией испанского короля, и, чтобы подавить посягательства на эти права, не убоялась противостоять самому папе. Ее согласие с требованиями Охеды позволило бы духовенству основать учреждение, которое, не будучи подвластным мирским законам, непременно лишило бы Корону определенной части власти, которую Изабелла так ревниво оберегала.
Итак, королева отклонила ходатайство доминиканца, и нет сомнений, что в этом ей оказал поддержку кардинал Испании дон Педро Гонсалес де Мендоса, архиепископ Севильский, который в это время находился при дворе.
Охеда удалился расстроенный, но никоим образом не смирившийся. Он ждал более благоприятного момента, возбуждая тем временем религиозный фанатизм масс. И едва Фердинанд вернулся в Севилью к своей королеве, доминиканец возобновил увещевания.
В лице короля он надеялся обрести союзника. Кроме того, его поддержал фра Филипп де Барберри, инквизитор Сицилии. Последний недавно приехал в Испанию, намереваясь получить из рук католических сюзеренов, владевших Сицилией, подтверждение давнего декрета, обнародованного 1223 году императором Фридрихом II. По этому декрету треть конфискованной у еретиков собственности отходила к инквизиции; кроме того, губернаторам всех округов вменялось в обязанность оказывать покровительство инквизиторам и их сподвижникам в деле преследования еретиков и евреев, заподозренных в принятии христианства из корыстных побуждений.
