Впрочем, Ибн Баттута и не утверждает, что видел церемонию собственными глазами. Возможно, он описал ее с чужих слов, хотя не исключено и то, что ему удалось стать свидетелем церемонии в один из своих более поздних приездов в Каир. Хронологическая последовательность событий меньше всего волновала Ибн Баттуту, и нередко случалось, что в своих воспоминаниях он ставил рядом эпизоды, разделенные временным интервалом в десять, пятнадцать, а то и двадцать лет. Так бывало, когда какой-нибудь город встречался ему дважды — по пути на восток и по возвращении на родину. В таких случаях все события и факты, касающиеся данного города, он описывал, как правило, в одной главе, и то, что сегодня может показаться путаницей, ему представлялось естественным и логичным.
Как и многие другие средневековые авторы, Ибн Баттута зачастую не делал различия между виденным и слышанным, представляя и то и другое в виде собственных живых впечатлений.
Наглядное подтверждение тому — описание пирамид. Коротко пересказывая известную историю о том, как халиф Мамун приказал поливать их уксусом и обстреливать из катапульт, Ибн Баттута ни словом не упоминает о гигантской фигуре сфинкса, которую посетитель заупокойного комплекса на западном берегу Нила не заметить никак не мог. Скорее всего Ибн Баттута слышал о пирамидах Гизы, но не видел их. Памятники древнеегипетской цивилизации, о которых средневековые египтяне не знали ровным счетом ничего, не вызывали у них такого жгучего интереса, который сегодня собирает у пирамид сотни тысяч туристов из разных стран мира.
Цветные барельефы на стенах полуразвалившихся храмов рассказывали о жизни язычников, наказанных аллахом за невежество, бесстыдство и упорство в поклонении идолам. Рядом валялись статуи их богов с соколиными клювами, с головами шакалов, быков и птиц. Они были похожи на окаменевших джиннов, поверженных всевышним и разбросанных им вдоль нильского берега до самых порогов, за которыми начиналась страна черных — Судан. Изображения зверей и птиц, обнаженных женщин и мужчин с огромными фаллосами, должно быть, вызывали у мусульман отвращение и суеверный ужас, ослабленные лишь привычкой жить по соседству с этим миром развалин, которые, в сущности, были безобидны и не приносили правоверным ни добра, ни зла.
В эпоху раннего христианства коптские монахи, вооружившись молотками и зубилами, с удивительным упорством уничтожали следы языческого культа — выкалывали глаза, отбивали носы. Спасаясь от преследований, ранние христиане прятались в могильниках Долины Царей, в зимнюю стужу жгли в них костры, покрывавшие слоем копоти цветные настенные рисунки.
