— Где я? Почему моя голова как в тумане? Почему ты… ой, слушай, ты не отвернешься на секунду?
Он поднял одну из своих элегантных черных бровей, а потом кивнул и сделал то, о чём его просили.
— Ты в безопасности. Твоя голова, без сомнения, оправляется от груза эмоций, попавших в нее, — ответил Конлан. — Я попросил своих воинов скрыть свои эмоции от тебя. Я должен был знать, что для тебя будет болезненно, находится в присутствии стольких из нас сразу. Прости меня за это.
Она с трудом выбралась из одеяла и встала.
— Тебе не стоит продолжать извиняться, Конлан. Только ты, вероятно, сможешь сказать мне, что происходит.
Быть с ним лицом к лицу было менее смущающим, нежели смотреть вверх на его шесть с половиной футов.
— Ладно, Конлан, теперь ты можешь повернуться. И я бы с удовольствием послушала бы какие-то ответы. Во-первых, ты…
В середине фразы пелена с ее разума спала, и к ней полностью вернулась ее память. Битва. Меч. Падающий Конлан, — лежащий так неподвижно.
Ее глаза расширились, и она пошла, потом обежала вокруг кровати по направлению к нему.
— Ох, святое проклятие! Ты… ты же умер! Или почти умер! Почему ты стоишь? Ты должен находиться в больнице!
Она потянулась к нему и схватила полы его рубашки, выворачивая их на изнанку, чтобы найти ужасную рану от меча там, где она должна быть.
Должна была быть.
Но ее там не было.
— Ее нет, — медленно выговорила она. — Как это возможно?
Практически ошеломленная, она приложила ладонь к его сердцу и стала ждать. Потом почувствовала это. Биение сердца. Мышцы его груди напряглись под ее ладонью, и она посмотрела на его крепко сжатую челюсть, потом отдернула руку.
— Ты не вампир, потому что у тебя бьется сердце, — сказала она. — Ты — оборотень? В какое животное ты обращаешься?
Отступив назад, она поискала окна, другую дверь, может быть, сторожа зоопарка.
Любую помощь.
Он снова рассмеялся.
— Я не собираюсь обращаться в животное, храбрая. О таких, как я, ты и понятия не имеешь.
— Ты можешь это повторить, — пробормотала она.
Внезапно ошеломив ее, он встал на колени перед ней. Даже стоя на коленях, его голова была на уровне ее груди, снова напоминая ей о его размерах и силе.
Вообще-то с таким вот незнакомцем не хотелось оставаться наедине в комнате.
Вот только, вот только она находилась в его разуме. И там была только искренность, только ее она чувствовала в его эмоциях. Она не знала, как она это понимала, но это было так.
Он посмотрел на нее. Его темные глаза настойчиво сверлили ее взглядом. Он был прекраснейшим мужчиной из всех, когда-либо виденных ею, красивее, чем можно было бы себе представить. Вероятно, она спит.
