Горбатая[1] и увеличивается. Хорошо. Значит, есть еще несколько дней до полнолуния.
Все стали лучше следить за луной с тех пор, как оборотни впервые заявили о своем существовании. Как странно, что все так может измениться за десять лет. Раньше она бы решила, что горбатый[2] относится к обезьянам.
Жизнь была намного проще, когда через луну прыгали коровы в книжках.
Коровы. Книжки.
Этот проклятый мишка и его розовая лента.
Райли соскользнула на песок у воды и дала волю слезам.
Когда новая волна скорби затопила его разум, Конлан поднял голову, принюхиваясь к воздуху.
Она была рядом. Она? Он не знал, как к нему пришло это знание, но да, это была она. Вероятно, в нескольких милях отсюда?
Он пошел, ускорился.
Перешел на бег. В мгновение ока превратился в молекулы чистой воды и понесся со сверхскоростью своего вида.
Должен ее отыскать.
Эта потребность была необъяснима, но настойчива. Примитивная решимость.
Должен найти ее сейчас.
Райли с трудом и с дрожью вздохнула, пытаясь остаться на плаву в этих потоках скорби, которые грозили затянуть ее на дно. Дина отправится в тюрьму.
Прошу тебя, Господи, проследи за Диной.
Райли вновь посмотрела на недоступную луну и горько рассмеялась. Зачем я вообще беспокоюсь? Как будто то, что я молилась сотни раз до этого, что-то изменило. Ребенку хуже всего. Даже если она выживет, она попадет в приемную семью.
Райли подумала о том малыше, которого она недавно определила в приемную семью; в одну из лучших. Миссис Грэм любила всех своих детей, но она испытывала особую симпатию к сломленным детям. Ребенок посмотрел на лицо Райли, когда она передала его извивающееся, наркотически-зависимое тельце его новой воспитательнице. Его крохотные пальчики сгибались и разгибались, как у морских анемон, которые ищут солнце, которое может никогда не появиться.
Она, дрожа, терла свои руки. Миссис Грэм была лучшим решением. У Райли больше не было свободного человека, который бы был настолько хорош. Ребенок Дины, вероятно, вырастет в худшей форме культуры насилия и бедности, чем та, что закалила и Дину, и Морриса.
Если ребенок вообще будет жить.
Райли почти физически затолкнула эту мысль подальше. Она не будет об этом думать. Не сейчас.
Не тогда, когда она настолько близка к безумию.
Положи это в коробку, Райли. Подумай об этом завтра.
И даже пока она стискивала зубы, стараясь остановить крик, который поднимался в ее горле, какое-то странное шестое чувство выявило опасность. Она заметила их присутствие краем глаза, крадущиеся по песку, появляющиеся и исчезающие из поля зрения в тени облаков.
