— Желаю удачи!
— Удачи? Мне не нужна удача, мне необходимо умение, и я думаю, что оно у меня есть. Я многое узнала, когда была под воздействием этого наркотика. Жаль, что я не могу тебе этого рассказать, это просто невероятно, Эрик, этот наркотик полностью меняет восприятие мироздания и особенно людей. После этого ты уже не можешь воспринимать их по-старому. Тебе следовало бы попробовать. Тебе бы это здорово помогло.
_ Мне, — произнес он, — уже ничто не поможет.
Его слова прозвучали для него как эпитафия.
Он почти закончил собираться — и уже давно кончил обедать, — когда в дверь позвонили. Это был Отто Дорф со своим военным вертолетом, и Эрик хладнокровно направился открывать дверь.
Окинув взглядом квартиру, Дорф спросил:
— У вас была возможность проститься с женой, доктор?
— Да, — кивнул он. — Она уже ушла, Я один. — Он закрыл чемодан и направился с ним к двери. — Я готов. — Дорф взял второй чемодан и они пошли к элеватору. — Ей это не очень понравилось, — обратился он к Дорфу, поднимаясь вверх.
— Я не женат, доктор, — ответил Дорф. — Мне это незнакомо. — Он был корректен и официален.
В вертолете их поджидал еще один человек. Когда Эрик спустился по ступенькам, он протянул руку.
— Рад видеть вас, доктор, — Затем из полутьмы салона он объяснил: — Я Гарри Тигарден, начальник медперсонала при Секретаре. Очень рад, что вы к нам присоединились; Секретарь меня не предупредил, но это неважно, он часто действует импульсивно.
Эрик пожал протянутую руку, его мысли все еще были о Кэти.
— Свитсент.
— Как вам показалось состояние здоровья Молинари при встрече?
— Он кажется очень усталым. — Он умирает, — сказал Тигарден. Взглянув на него, Эрик спросил:
— От чего? В наше время, когда можно заменить любой орган,…
— Я знаком с современной хирургией, уверяю вас, — сухо ответил Тигарден. — Вы же видели, как он склонен к фатализму. Очевидно, он хочет был наказан за то, что втянул нас в эту войну. Тигарден помолчал, пока вертолет поднимался в ночное небо, Затем он продолжил: — Вам не приходило в голову, что Молинари организует наше поражение? Что хочет нашего поражения? Я не думаю, что даже самые яростные его политические противники когда-нибудь осмелились бы на такую идею. Причина, по которой я говорю вам это, заключается в том, что у нас нет времени. Именно сейчас, когда я разговариваю с вами, Молинари страдает от сильнейшего приступа острого гастрита, или того, чем вам больше нравится это называть. С того самого времени, когда вы отдыхали в Вашин-35, он не встает с постели.
