На долгую секунду в таверне прекратился шум, все взгляды метнулись в нашу сторону, любопытные повставали с мест, дабы лучше увидеть развитие скандала.
–Аська! – раздался испуганный вопль Динары. Я лежала, не шевелясь, и боялась от стыда поднять голову. Ваня пришел в себя и снова зашевелился. Я попыталась вскочить на ноги, с размаху приложилась о деревянную столешницу. В глазах потемнело, а в ушах установился навязчивый звон, и я рухнула обратно, уже придавив своей массой распростертое на полу тело Петушкова. Раздался глухой стук, Ваня снова затих.
«Эх, неудобно получилось», – огорчился внутренний голос.
Осторожно встала, нервно разгладила смятую испачканную рубаху и воровато огляделась вокруг. Заинтригованная таверна безмолвствовала. Я тоскливо покосилась в сторону двери, намереваясь дать деру, но стоило мне сделать один шаг в сторону выхода, как тишину огласил приказ:
–Стоять!
Я обернулась, Иван, держась за соседний стол нетвердой рукой, тяжело поднимался на ноги. Гробовая тишина сменилась невообразимым шумом, народ, словно очнувшийся от зимней спячки, яростно обсуждал случившееся событие, очевидно, «Веселый поросенок» такое еще не видывал. Петушков попытался сфокусировать на мне пьяный взгляд:
–Тощая, кудрявая! – перечислил он все мои достоинства.
Я тоскливо закивала, высчитывая в уме шаги до выхода:
–Ну, я пойду?
–Гра... гра...грамоту! – с трудом промолвил тот. Мы с подскочившей ко мне Динарой уставились на него, как на чудище лесное.
–Какую к лешему грамоту? – пролепетала я.
–Твою!
Я начала искать пути к отступлению: грамоту я старалась не показывать, уж очень сложно объяснить стражам, почему в ней написано черным по белому «профнепригодность» и «печать», а силушка по жилам течет. Я твердо решила спастись благоразумным бегством, трусливо поджав хвост, но за столиком, о который я взяла на себя смелость удариться, сидел старшина отряда. Страшный человек, надо сказать, – за несоблюдение закона он мог лишить лицензии любого мага, а меня посадить суток на пять в изолятор Совета. Я жалобно посмотрела на старшину, тот довольный представлением скрестил на груди руки и развалился на стуле. Мне пришлось достать из напоясной сумки свернутую бумажку, продемонстрировав все имеющие семь горящих звездочек.
Ваня грамоту изучал долго, скорее всего, после лошадиной дозы браги буквы у него расплывались, а документ двоился.
–Слушай, – изумился он, дыша мне в лицо перегаром, – тут написано, что ты пропечатана, за... за... запечатана, в смысле, оп... оп... опечатана, а это что тогда?
