Внезапно все кончилось. Никто больше не нападал на Эндри, но его придавило чье-то тело. Эндри с усилием высвободился. Бандит скатился вниз. Рука Уоллеса по-прежнему сжимала рукоятку ножа, торчавшего из груди соперника.
Эндри встал. Женщина уже тоже была на ногах. Она была очень слаба, и прислонилась к стене, ища опоры. Кругом была разбросана ее порванная одежда. Парусина все еще горела. Один из бандитов тоже, но он не двигался.
Рядом с Эндри лежал еще один, его голова была расколота случайным попаданием топора. На лице мертвеца застыла ухмылка. Один из тех, кто остался в живых, был без сознания и стонал. Эндри ударил его по голове.
— Присмотри за моей лирой, — пробормотал Уоллес.
— Он мертв, — сказал Эндри. — Наверно, ты попал в сердце.
Они повернулись к женщине и к костру из человеческих тел.
— Горит, — произнес Эндри.
— Это я подожгла, — прохрипела женщина.
— Было бы очень неплохо сейчас убраться отсюда, — проговорил Эндри, собирая остатки лиры и передавая их Уоллесу.
— Моя лира сломана, — сказал Уоллес. Женщина потеряла сознание.
Эндри ломился в дверь Дома Отдохновения мадам Джилли до тех пор, пока не вылетела дверная скоба, и дверь не распахнулась. За ней стояли три женщины. Их одежда казалась дорогой, хотя ее и было немного. А еще они держали в руках миниатюрные арбалеты, и каждый был направлен в грудь Эндри. Оружие казалось игрушечным, но Эндри знал: альберинские куртизанки прячут такие в складках своих юбок, и стрелы наверняка отравлены. Через минуту кто-то, кого скрывал сумрак комнаты, заметил ношу Эндри — на плече он держал потерявшую сознание женщину.
Услышав слова «Впустить их», куртизанки опустили оружие и отступили в сторону. Эндри вошел, придерживая спасенную женщину. За ним следовал Уоллес с лезвием топора, обгоревшими обломками рукояти, окровавленным кинжалом, четырьмя кошельками и с разбитой лирой. Его левый рукав потемнел от крови.
— Мы тут вроде как спасли эту проститутку от бандитов, — объяснил Эндри.
— Ужасных бандитов, — уточнил Уоллес.
— Они вроде хотели воспользоваться ее услугами бесплатно, но мы помешали, — продолжал Эндри.
— Я заколол одного, — подтвердил Уоллес. — Его же ножом.
— Это сути не меняет, — заявила мадам Джилли.
— Ну это же не вина Уоллеса, — сказал Эндри. Уоллес был не из тех, кто охотно согласится с мнением других. Он поднял вверх обуглившиеся остатки топора:
— Ну, допустим, это и не вина Эндри.
Эндри положил женщину, до сих пор находящуюся без сознания, на кушетку:
