Еще и в другом отношении Тройственный Союз был в лучшем положении, чем Тройственное Согласие: члены его получали все приказания из Берлина. Когда Тройственному Согласию приходилось предпринимать какой-нибудь шаг, протекало столько времени из-за предварительного обмена мнений, что за это время, пока соглашались на какой-нибудь формуле, упускался психологический момент, или само положение так менялось, что предполагаемое действие приходилось менять. Единство командования часто так же необходимо на дипломатическом поле, как в ведении военных операций; а во время Балканской войны, как впоследствии во время Великой Европейской войны, дипломатия Согласия управлялась советами различных правительств, в то время как политика Тройственного Союза диктовалась его первенствующим членом. Поэтому и ход этой политики, хороший или - плохой, не был, кроме того, таким извилистым, каким он был с нашей стороны благодаря разнице во взглядах членов кабинета. В этом отношении поучительна следующая маленькая история. Кажется, летом 1912 года г-н и г-жа Асквит пригласили меня на завтрак, который они давали вновь назначенному немецкому послу (барону Маршаль-фои-Биберштейну) и его жене на Доунингстрит, № 10. После отъезда других гостей наша хозяйка пригласила Маршалей и меня посмотреть комнату, где заседает совет министров. Увидав длинный зеленый стол и десяток или более расставленных в порядке вокруг него стульев, посланница спросила: "Сколько у вас министров в кабинете?". Ответив на этот вопрос, г-жа Асквит обратилась к послу: "А сколько их у вас в Берлине?..." "Один", - гласил короткий ответ.
Лондонский трактат восстановил мирные отношения с Турцией, но не разрешил балканского кризиса, который только перешел из одной опасной фазы в другую. Победители ссорились из-за добычи, и, так как договором 1912 года и Сербия и Болгария обязались все возникающие по поводу его применения спорные вопросы представлять на решение России, Сазонов и предложил обоим правительствам исполнить это обязательство. Он был уверен, что Сербия не примет посредничества, основанного на строгом применении договора, что вызовет непременно решение в пользу Болгарии. Поэтому, признавая, что притязания Болгарии в Македонии имеют этнографические и географические основания, он все же посоветовал ей сделать некоторые уступки. Не получая удовлетворительного ответа ни от одного из правительств, император в начале июня обратился к королям Сербии и Болгарии со строгой телеграммой, выражая удивление по поводу того, что до сих пор нет никакого ответа на его предложение о созыве в Петербурге конференции четырех союзников премьеров, и предупреждая их, что, в случае если они начнут братоубийственную войну, Россия сохранит за собой полную свободу действий, каков бы ни был исход конфликта.
