Россия сразу воспользовалась личным характером этого решения, чтоб подорвать власть князя и представить его единственным препятствием для реального присоединения Румелии, которое она хочет предоставить Болгарии. Через несколько месяцев военный заговор, действовавший по ее указаниям, устранил Александра и вынудил у него отречение. Восстановленный в правах последовавшей почти немедленно контр-революцией, он высадился в Рущуке и обратился с последней, но фатальной телеграммой к царю, где, извещая о своем возвращении, заканчивал словами: "Россия дала мне корону. Я готов вернуть ее в руки ее самодержца". Ответ царя был весьма сокрушительный для князя. Он отрицательно отнесся к возвращению князя и объявил о полном своем воздержании от вмешательства в дела княжества, пока его высочество остается в Болгарии. Не видя возможности править при оппозиции России и убедившись в распространенности симпатий к недавнему заговору, князь Александр отрекся и, назначив регентство в составе Стамбулова и двух других, уехал 8 февраля 1886 г. из Болгарии.
Затем последовал длительный кризис, чреватый опасностями для европейского мира. Россия отказалась признать регентство и послало в Софию генерала Каульбарса с поручением терроризовать болгар, чтоб заставить их подчиниться. Несмотря на признание им выборов недействительными, Великое Собрание все же собралось и занялось трудной задачей подыскания князя, который согласился бы принять опасную корону, от которой отказался князь Александр. Князь Владимир Датский, хотя и был избран, отклонил от себя эту честь, а князя Мингрельского, кандидата России, которого предложила Порта, категорически отверг Стамбулов.
Австрия, хотя и была самой заинтересованной непосредственно из всех держав, держалась выжидательной позиции, так как граф Кальноки лелеял мысль, что Россия, будучи предоставлена сама себе, навсегда восстановит против себя Болгарию. Британское правительство, с другой стороны, было серьезно озабочено продвижением России к Константинополю, и сэр Август Пэджет постоянно получал инструкции в том смысле, чтоб вызвать австрийское правительство на шаги, которые устранили бы опасность окончательного подчинения Болгарии русскому влиянию, и чтоб подчеркнуть значение совместных выступлений обоих правительств. Граф Кальноки дружески отнесся к этим предложениям, но установил, что пока нет нарушений международного положения Болгарии, и что время для вмешательства наступит лишь в случае таких нарушений. Британское правительство ответило перечислением всех незаконных деяний, совершенных генералом Каульбарсом, желая доказать этим, что наступило уже время для объединенного действия Европы.
