Зрелище прямо-таки раздирало душу. Видимо, не вынеся всего этого, Инкогнито сказал:
– Ну, вы оставайтесь, а я пошел.
Он начал было пробиваться к выходу, но его остановил голос академика Александрова. Тот, как и подобает ученому, все это время витал где-то в своих научных облаках и вот – надо же! – наконец опустился на землю.
– Коллеги, если я правильно понял, всему помехой преклонные годы моего глубокоуважаемого дяди, – заговорил ученый. – Но, кажется, я случайно открыл средство, которое поможет ему стать моложе. Дело в том, что вчера я ставил опыты, изобретал гуманную жидкость против тараканов. Однако вместо нее получил эти таблетки. – Академик раскрыл ладонь. Там среди замысловатых хиромантических линий ума, везения и неудач лежали белые кружочки. – «Что это за таблетки? Каково их назначение?» – спросил я себя и тотчас получил исчерпывающий ответ от нашего старого институтского кота. Он прыгнул на стол и съел одну из таблеток. И сейчас же произошло невероятное: кот начал молодеть прямо на моих глазах и вскоре превратился в игривого котенка.
– Такого не может быть, потому что это объяснить невозможно! – вскричали горожане.
– Вполне возможно, – возразил академик, охотно ввязываясь в научный спор.
– Каждая живая клетка – это кораблик, который плывет в свой конечный порт, в Старость. Но если под его компас подсунуть топор, как это делают негодяи на больших кораблях, он непременно повернет в обратную сторону. В молодые годы! И моя таблетка сыграла роль топора! Я назвал эти таблетки белыми топориками, – признался он, покраснев.
– Но Аскольд Витальевич не кот! – с невольным сожалением вскричали горожане.
– А ну-ка, племянник, будь любезен, подойди поближе, – попросил старый астронавт. – Любопытно, что этакого соблазнительного нашел в твоих противотараканьих топориках бывалый институтский кот?
Он взял с ладони ученого таблетку и, молниеносно сунув в рот, проглотил. Никто даже не успел ахнуть. Все присутствующие не сводили со старого астронавта глаз – затаив дыхание ждали, что будет.
– Внимание! Мои клетки начинают молодеть… Все кораблики легли на обратный курс… Они мчатся курсом зюйд-вест… На всех парусах! – вел репортаж Аскольд Витальевич, прислушиваясь к своему организму.
В его седой шевелюре появились темные пряди, в глазах возродился былой, всем знакомый блеск. Возле большого пальца снова читалось гордое имя «Стремительный».
– Петр! Что ты натворил?! – испугалась Рогнеда Витальевна. – Теперь твой дядя будет молодеть до тех пор, пока… пока не исчезнет совсем. Точно его и не было!
