— Да, хорошая вещь, но не самая лучшая, — задумчиво сказал он. — Говорили, что Тоу Ван в состоянии промотать все богатства Поднебесной, и это скромное ожерелье вряд ли подходит под ее стандарты. Если только Их Величества не были похоронены нечистым на руку управляющим.
Он почесал макушку.
— Странно, очень странно, — пробормотал он, — Смеющийся Принц поклонялся камню, возможно и его жена, тоже, и тем не менее в обоих гробах нет ни единого камня. Опять неверный управляющий?
Сзади что-то скрипнуло и мы повернулись. Принц, напрягая все силы, поднимал мумию своего предка из саркофага. Из-за просмоленного холста это было тяжело и неудобно. Я сделал шаг вперед, на помощь, но Мастер Ли остановил меня. По лицу принца катились капли пота, он весь вспотел, но поднял мумию и пошел с ней вперед: из могилы, из грота, наружу, на тропу. Он поднялся наверх и положил мумию на плоский камень, видный с любой точки Долины Скорби. Нет сомнения, что глаза каждого человека в долине сейчас глядели на него.
Барабаны перестали бить. Принц нашел тяжелый камень, и я закрыл глаза. Я не открывал их все время, пока слышался треск ломающихся старинных костей, и все-таки я открыл их слишком рано и увидел, как камень опускается на череп и разносит его на кусочки. Мумия превратилась в белое облачко пыли, которое начало опускаться в долину, за ним последовали клочки холста и камень, использованный для жертвоприношения. Редко я восхищался кем-нибудь так, как Принцем Лиу Пао. Он повернулся к нам и сумел сказать совершенно спокойным голосом.
— Согласно Цао Цао, следующий шаг на пути святотатства — то ли насилие над собственной сестрой, то ли отсутствие на похоронах матери, не помню точно, что именно, — сказал он.
— Мать, — ответил Мастер Ли, — но я не уверен, что ваш поступок — святотатство. Принц, на этот раз преступники совершили серьезную ошибку, и мумия вашего предка подчеркнула это. Мы должны поговорить, есть очень интересная тема.
Снизу пришла последняя барабанная трель: "Ура нашему повелителю! Да живет он вовеки!"
Жилые комнаты поместья мы уже видели. А сейчас принц повел нас в свою мастерскую, и я забыл вздохнуть, когда вошел внутрь и увидел сорок пойманных закатов. Здесь царил гений.
Картины и наброски были повсюду, и они жили, своей внутренней жизнью. Я мог поклясться, что с нарисованных деревьев течет настоящий сок, а с цветов каплет настоящая роса. Но самым невероятных казался свет, исходивший от картин, и принц улыбнулся, увидев мое потрясенное лицо.
