Пока мы беседовали, в комнату вошла панна Малгожата,[147] что была за хозяйку у моего дяди.
— Ах, ах! — заахала она, — что деется на свете!
Дядя глянул на неё с удивлением:
— В чём дело? Что там случилось?
— Пришла жена кузнеца Авгинья; какие она чудеса рассказала, вспомнишь, так страх берёт.
— Проси её сюда, пускай и нам расскажет, интересно послушать, что там за чудеса на свете.
Заходит Авгинья. Была эта женщина с живым характером, словоохотливая и кума всей околицы.
— Про какие ты там чудеса рассказывала панне Малгожате, что она пришла к нам сюда со стонами да с тревогой на лице?
— Ах, паночек! Ещё какие чудеса, страх вспомнить. Сегодня только лишь приготовила я обед и закрыла печь, как заходит в хату убогий старичок, седой, как лунь. Сел на лавку, прочёл молитву. Поставила ему на стол миску капусты. Когда отобедал, спрашиваю:
— Из каких краёв привёл Пан Бог старинушку?
— Из далёких, — отвечает.
— А что слыхать на свете?
— Новости очень плохие, — говорит. — У одного богатого человека случилось чудо неслыханное. Сын его едва родился, сразу сел и закричал громким голосом: «Дайте мне есть!» Перепугались все, однако ж отрезали ему половину хлеба, а он тотчас проглотил его, вскочил с места и кинулся к двери. Там стояла кадка, полная воды. Он запрыгнул в неё и нырнул. Все кинулись спасать, а вытащили оттуда рыбину. Положили её на стол и долго разглядывали в задумчивости. Сбегали за попом. Тот сразу приехал и лишь только перекрестил эту рыбину, как она вновь превратилась в младенца. Окрестил его поп. Сын растёт, но всегда холодный, будто рыба. Старые люди говорят, что когда он просил есть, то не хлеб ему надо было давать, а камень, ибо теперь будет неурожай и голод. И плохо, коли он вырастет холодный, как рыба, а сохрани Бог, если ещё умным станет, много бед натворит.
— И ты веришь этому? — спросил дядя. — То, верно, где-то отливали колокола, а чтоб были они звонче, разнесли такие враки по свету. Разве ж может дитя превратиться в рыбу и расти холодным как покойник?
— Да какие там колокола, пан? У нас повсюду в церквях колокола ещё целые. Медные колокола бьются не так легко, как горшки.
— Янкó, ты веришь таким историям? — спросил дядя, обращаясь ко мне.
— Мне сдаётся, дядюшка, что такие фантазии создаются людьми от печали и тяжких страданий.
