— Чего ты хочешь?
— Счастья. Чтобы у Бейры появилась совесть. Прощения. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.
Она шагнула назад и угодила в лужу:
— Ничем не могу помочь.
— Даже с прощением? — Не замедляя шага, он рассеянно выдохнул мягкий ветерок в сторону двух дрожащих от холода любителей травки.
Дония хранила молчание, размышляя о том, как много сможет утаить и не лгать при этом.
Кинан, как всегда, был нетерпелив и засыпал ее вопросами до того, как она успела собраться с мыслями:
— Ты видела ее?
— Да.
— Говорила с ней? — Он заботливо протянул руку, чтобы взять ее сумку, хотя сейчас по его глазам она видела, что он думает о ней , об Эйслинн.
Дония сжала ремень сумки, почувствовала себя идиоткой и протянула сумку ему.
Саша бежал к ней на полной скорости, перепрыгивая через ямы. Он встал рядом с ней с поднятым высоко вверх хвостом.
— Хороший мальчик. — Она остановилась, потянулась к его рябому меху, тщательно осмотрела, нет ли крови на его морде, и снова продолжила путь.
Несколько охранников Кинана, сохраняя безопасное расстояние, шли по другой стороне улицы, ветром расчищая себе путь между людьми, прижимаясь к разрушающимся фасадам зданий и непостижимым образом умудряясь не заляпать грязью длинные полы своих пальто.
Покачав головой, она снова взглянула на Кинана.
Он улыбнулся ей.
На миг она обо всем забыла — о его предательстве, о своих подозрениях насчет Бейры, о причиняющем боль холоде. Он так же прекрасен, как и в день нашей встречи. Я выгляжу бледной и ужасной, но он по-прежнему великолепен. Она отвела взгляд и пошла быстрее.
Он оставался рядом, приспосабливая свой шаг к ее.
— Так как, Дония? Ты говорила с ней?
— Говорила. — Она снова подумала о том, что случилось в парке, и о том, что могло бы произойти, если бы ее там не было. Но она ничего не стала ему рассказывать. — Это девушка добрая, хорошая. Слишком хорошая для тебя.
— Как и ты, — он поцеловал ее в щеку обжигающими губами. — Ты и сейчас слишком хороша для меня.
— Ублюдок. — Она толкнула его, не обращая внимания на горящие от прикосновения к нему ладони.
Он положил руку на свое плечо, растапливая лед, появившийся после того, как она толкнула его. Лед потрескивал под его ладонью.
— Только потому, что Бейра убила моего отца[7].
Кинан шел в ногу с Донией, пока они не достигли забаррикадированного переулка. Она ничего не говорила, даже не пытаясь быть любезной с ним.
Наконец, он шагнул вперед и встал перед ней, загораживая проход.
