Эйслинн освободилась из его объятий и прошла к дивану. Бумер шевельнулся, когда она присела рядом с ним. Такой холодный . Одна вздрогнула. Он всегда очень холодный . Она погладила Бумера. Сет никогда никому не рассказывал о ее маме. Он умеет хранить тайны.
Сет откинулся на спинку стула и в ожидании скрестил ноги.
Она уставилась на его поношенную футболку — теперь влажную от ее слез. Облезлые белые буквы гласили: эльфы. Может быть, это знак . Она так часто представляла себе, как обо всем ему расскажет.
Он молча ждал, глядя на нее.
Она опять вытерла слезы:
— Хорошо.
И поскольку она молчала, он напомнил ей:
— Эш?
— Да, — она сглотнула и сказала как можно спокойнее: — Фейри. Меня преследуют фейри.
— Фейри?
— Фейри, — она по-турецки умостилась на диване. Бумер поднял голову, посмотрел на нее, его раздвоенный язык коснулся ее коленей.
Сет отпил чай.
Она еще никому не рассказывала. Это было еще одно из нерушимых бабушкиных правил: никогда не знаешь, кто может тебя услышать. Нельзя знать точно, когда они прячутся поблизости.
Сердце Эйслинн куда-то провалилось, ее затошнило. Что же я наделала? Но ведь она хотела, чтобы он обо всем узнал. Хотела, чтобы у нее был кто-то, с кем можно поговорить об этом.
Эйслинн несколько раз вздохнула, успокаиваясь, и добавила:
— Двое. Они преследуют меня уже несколько недель.
Медленно, как в замедленной съемке, Сет подвинулся на самый край стула и наклонился так близко, что до него почти можно было дотянуться рукой:
— Издеваешься?
— Нет, — она ждала, прикусив губу.
Бумер скользнул ближе, вытягиваясь напротив ее груди. Она рассеянно погладила его по голове.
Сет прокрутил кольцо в губе так же, как люди облизывают губы во время напряженного разговора.
— Это такие маленькие крылатые человечки?
— Нет. Они ростом с нас и до ужаса опасны. — Она попыталась улыбнуться, ничего не вышло. В груди болело, будто кто-то ее ударил. Она нарушила правила, по которым жила, правила, которые соблюдали мама и бабушка, и все в ее семье в течение долгих лет.
— Откуда ты знаешь, что это фейри?
— Неважно, — она отвела взгляд, — просто забудь…
— Не надо так, — его голос прозвучал расстроено, — поговори со мной.
— И что тебе сказать?
Он ответил, глядя прямо на нее:
— Скажи, что будешь доверять мне. Скажи, что впустишь меня, наконец, в свой мир.
Она не ответила, не зная, что сказать. Конечно, были вещи, которые она скрывала от него, от всех. Так было нужно.
Он вздохнул, надел очки и снова взял блокнот с ручкой.
