Макмерфи заметил, что она смотрит на него большими испуганными глазами, поэтому просовывает голову в дверь поста и для знакомства улыбается ей широкой дружелюбной улыбкой. Она приходит в смятение и роняет на ногу графин с водой. Она вскрикивает, прыгает на одной ноге, дергает рукой, и облатка, которую она мне протягивала, вылетает из стаканчика прямо ей за ворот, туда, где родимое пятно сбегает, как винная речка, в долину.
— Сестра, позвольте вам помочь.
И рука цвета сырого мяса, вся в шрамах и наколках, лезет в дверь поста.
— Не входите! Со мной в отделении два санитара!
Она скашивает глаза на санитаров, но они далеко, привязывают хроников к кроватям и быстро прийти на помощь не успеют. Макмерфи ухмыляется и переворачивает ладонь — показывает, что он без ножа. Она видит только тусклый восковой блеск мозолистой кожи.
— Сестра, я ничего не хотел, просто…
— Не входите! Пациентам запрещено входить в… Ой, не входите, я католичка! — И дергает цепочку на шее так, что крестик вылетает из-за пазухи и выстреливает вверх пропавшей облаткой! Макмерфи взмахивает рукой перед самым ее носом. Она визжит, сует крестик в рот и зажмуривается, словно сейчас ее оглоушат, и так замирает, белая, как бумага, если не считать родимого пятна — а оно стало еще темнее, будто всосало в себя всю кровь из тела. Когда она наконец открывает глаза, прямо перед ними все та же мозолистая рука и на ней — красная облатка.
— …Поднять эту лейку, что вы уронили. — И подает другой рукой.
Воздух выходит из сестры с громким свистом. Она берет у него графин.
— Спасибо. Спокойной ночи, спокойной ночи. — И закрывает дверь перед носом следующего, с облатками на сегодня все.
В спальне Макмерфи бросает облатку мне на постель.
— Хочешь свой леденчик, Вождь?
Я трясу головой, и он щелчком сбрасывает ее с кровати, будто это вредное насекомое. Она скачет по полу и трещит, как кузнечик. Макмерфи раздевается на ночь. Под рабочими брюками у него угольно-черные шелковые трусы, сплошь покрытые большими белыми красноглазыми китами. Увидел, что я смотрю на трусы, и улыбается.
— Подарила одна студентка из Орегонского университета — с литературного отделения, Вождь. — Он щелкает по животу резинкой. — Потому, говорит, что я символ.
Руки, шея и лицо у него загорелые, все заросли курчавыми оранжевыми волосами. На широких плечах наколки: на одном — «боевые ошейники» (ошейники, или кожаные шеи — прозвища морских пехотинцев) и черт с красным глазом, красными рогами и винтовкой «М-1», на другом — веером покерная комбинация, тузы и восьмерки. Он кладет скатанную одежду на тумбочку рядом с моей кроватью и взбивает свою подушку. Кровать ему дали рядом со мной.
