— Да, и все в одном месте, примерно в одно и тоже время, вечером. Вот, вчера приехали парни из торской уголовки. Там, видно, с кадрами вообще дело хреновое. Самому опытному оперу лет двадцать семь, не больше. Попов на совещании в области похвалился, что у него есть мент, который уже брал маньяка. Торские тут же попросили помочь систематезировать все дела, генерал дал команду. Два часа мне мозги парили. Вроде и толково все объяснили, но попробуй вот так, на расстоянии все понять. Башка с утра и так не соображала, а тут еще такое сложное дело. У тебя, кстати, от головы таблеток каких-нибудь нет?
— Есть, конечно. Дать?
— Да, что-то голова раскалывается.
Ольга принесла ему цитрамон, налила себе чая и ушла. Она слышала, как Юрий звонил куда-то, что-то долго расспрашивал. Через полчаса он позвонил снова. Потом еще раз, долго беседовал, что-то расспрашивал, прихахатывал над словами собеседника.
Когда поздно ночью предельно уставшая Ольга зашла на кухню, то Астафьев сидел перед своим чертежом, и с каким-то непонимающим видом рассматривал лист бумаги, исписанный его же собственным подчерком.
— Ну, ты ложиться не собираешься? — спросила она.
— Счас лягу. Позвоню только еще раз.
Он набрал номер междугороднего телефона, и, когда в трубке зазвучал искореженный проводами и расстоянием голос, то Юрий начал первым делом извиняться.
— Олег, извини, конечно, что так поздно звоню. Но, завтра можешь подъезжать. Я просчитал возможные варианты, кое-что сходиться. Хорошо, завтра жду.
— Неужели вычислил? — удивилась Ольга.
— Да, — ответил Юрий, и, выхолостив из упаковки таблетку цитрамона, закинул ее в рот. Глянув на упаковку, Ольга ахнула.
— Ты, что, Юрка, выпил шесть таблеток? Ты что, с ума сошел?!
— Да, что с них — никакого толка нет. Как башка болела она, так и болит. Пошли спать.
Ольга, просыпаясь среди ночи, слышала, как Астафьев стонет во сне.
"Надо вести его к врачу", — твердо решила она.
Софья, войдя в незапертую квартиру, первым делом осмотрелась. Бывший офицер ВДВ Иван Макарович Соков хоть и находился в долгосрочном запое, но вещи свои, вопреки словам Копчика, еще не продавал, и водку пил приличную, дешевенькую, но не осетинского разлива. На стене висело несколько фотографий: вот бравый офицер в берете и тельнике на фоне гор, вот он с друзьями там же. Вот свадьба, и он еще курсант, и жена в белоснежной фате. Вот Соков и его дети, вот жена с детьми. Софья от паспортистки уже знала, что жена развелась с десантником, выписалась из квартиры и уехала куда-то в Сибирь, к детям. Это не вполне устраивало Зубаревскую, все-таки родня у будущей жертвы была, но прощупать одинокого, сильно пьющего майора ВДВ стоило.
