— Да, в общем, ничего. — Он так и не решил еще, стоит это обсуждать или нет. Ужин с Евой стал для него настоящим испытанием, во время которого он поглощал не только пищу, но и переваривал умопомрачительное количество всевозможных подробностей и деталей, относящихся к временам Тридцатилетней Войны и Великой Хартии вольностей, а также уйму будуарных сведений из жизни Екатерины Великой. Встать из-за стола в семь тридцать было для него подлинным облегчением, омраченным, однако, непокорно прорвавшимся „Bon nuit, mа chere“.[13]
— А что у тебя нового? — поинтересовался он в свою очередь у Гарри.
— Как сказать, — протянул тот, — красим дорожки. Обновление интерьера.
— Красить — это неплохо, — произнес Фред. — Когда рисовать разноцветным воском стало неудобно, древнегреческие и римские художники научились использовать темперу, то есть краски, замешанные на древесной или гипсовой основе, причем в качестве наполнителя в станковой живописи…
Он замолчал, но было уже поздно. Все, разинув рты, смотрели только на него.
— А-а… э-э… чего ты?.. — начал вопрос Гарри Баллард.
— Да так, ничего, — Фред судорожно проглотил слюну, — я всего лишь хотел… — Конец предложения утонул в светло-коричневой пивной глубине.
Баллард перевел взгляд на Пикока, Пикок пожал плечами.
— А как идут дела у тебя в оранжерее, Лу? — он поспешил сменить тему.
— Нормально, — невысокий Пикок кивнул, — в оранжерее все нормально.
— Я так и думал, — тоже кивнул Фред. — Vi sono pui di cinquante bastimenti in porto.[14] — Произнеся это, он заскрежетал зубами и закрыл глаза.
— Что за чушь ты несешь? — Лу потеребил себя за ухо.
Фред закашлялся и торопливо окунул усы в кружку.
— Ничего, ничего.
— Как это? Но ты же только что что-то сказал? — По играющей на широком лице Гарри улыбке можно было видеть, что он приготовился услышать хороший соленый анекдот.
— Я… я сказал, что в гавани стоят более пятидесяти кораблей. — Фред понуро смотрел перед собой.
Улыбка сошла с лица Гарри и больше не появлялась.
— В какой гавани?
— Ну… ну это такая шутка. Сегодня рассказали. Только вот начало я запамятовал.
— А-а, — Гарри пригубил из стакана, — па-анятно.
С минуту они молчали, затем заговорил Лу:
— На сегодня закончил?
— Нет, к сожалению. Осталось прибраться в классах математики.
— Это плохо.
Фред вытер с усов пену.
— Послушайте. Ответьте-ка мне на один вопрос, — хранить все в себе он больше уже не мог, — что бы вы подумали, если бы, проснувшись однажды утром, вы вдруг ни с того ни с сего начали лепетать на французском?
