Нет, разумеется, можно запретить себе вслух восхищаться и возмущаться, изъять из текста восклицательные знаки, до предела ужесточить логику, сохранить невозмутимо рассудительный тон от начала до конца — все это дело не столь уж хитрое, когда умеешь владеть формой. Но сути изменить невозможно: критик пристрастен. Как всякий, кто не глух к художественному слову. Читательская субъективность неотменима, даже если это нам не по вкусу. А в отношении к Грину особенно важно осознать, принять душой эту закономерность. Иначе ничего не выйдет. Вы спросите, почему? Погодите.
БЫЛИ И НЕБЫЛИЦЫ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ГРИНЕ
— Это он, — сказал Консейль.
— Человек из тумана, — ввернул Гарт.
— В тумане, — поправил Вебер.
— В поисках таинственного угла.
— Или четвертого измерения.
«Сердце пустыни»
Вы читали Грина? Хорошо, если да. Если нет, поправимо. Хуже всего, если не читали, но верите, что знакомы с ним по кино- и телеэкранизациям. Из-за них (хотя были и другие причины) писатель, загадочный для современников, чью судьбу и личность окружали небезобидные вымыслы, а творчество вызывало крайне разноречивые суждения, посмертно приобрел репутацию, благостную до слащавости.
Создатели многочисленных фильмов «по мотивам» сделали невозможное. Истолковали «Колонию Ланфиер» как обличение любителей наживы. «Бегущую по волнам» утопили в беспредметной водянистой меланхолии. Из волшебной струящейся материи «Алых парусов» скроили простенькое руководство для незамужних: дескать, жди терпеливо, мечтай невинно, и жених обязательно придет.
Ну да, это старые фильмы. Однако ж отпразднованное в 1990 году 110-летие писателя ознаменовалось новыми «шедеврами». Телеэкран явил миру еще одну Ассоль, по части умильного жеманства не уступающую героине давнего фильма, и достойного своей избранницы Грэя, недалекого молодцеватого парня. Оба добросовестно изображали восторг мечты, но было заметно, что паруса парусами, а без «Волги» с пупсом, как у людей, им все-таки не по себе.
Впрочем, и это милость, если вспомнить, как расправились с романом «Дорога никуда» авторы телеспектакля «Человек из страны Грин», превратившие имя юбиляра в географическое название, а одну из наиболее сложных его вещей — в байку про честного бедняка, который жил бы да поживал, не будь на свете каналий-богачей. Участие нескольких хороших актеров не спасло дела, а Петренко-Стомадор, создавший крупный, мрачновато причудливый, вправду гриновский характер, просто выломился из общего замысла, сломав его хлипкую картонную конструкцию. Что до «Золотой цепи» и «Ста верст по реке», тут только и можно пошутить в духе восточных сказок: каждое из этих телезрелищ хуже другого.
