Продолжение следует
Прокурор: Продолжим нашу беседу, гражданин Зенин. В своем фантастическом романе "Отречение", в главе "Скиталец", Вы пишете:
"Через несколько дней неизвестными путями он пересек три границы и был за пять тысяч километров от разрушенного города. Европейский город встретил его нордическим спокойствием с низкими облаками и легким влажным ветром с могучего Гольфстрима. Умудрившись заработать себе на чистую приличную одежду и на карманные расходы, он сидел в простеньком ресторанчике и неторопливо читал газету, сидя спиной к неприметному господину в элегантных очках, из-под которых, при внимательном рассмотрении, смотрели стальные глаза оперативного экстрасенса. Оперативник, надрессированный годами на слежку, обладающий превосходным чутьем, сидел спокойно за соседним столиком и ждал резидента. Разведчики одной из стран готовили тщательно разработанную подставку, или другими словами фальшивку, для того, чтобы отвести внимание от громадной финансовой махинации, в которой участвовало пять ведущих разведок мира с целью элементарного обогащения. Во главу угла, хотя бы ради собственного успокоения, не ставились задачи, связанные с жизненно важными интересами какой-либо страны. Только деньги. Они не могли знать, что наэлектризованный, но внешне спокойный мир именно из-за этой фальшивки взорвется взаимными упреками, и разведчики начнут валить друг на друга весь мусор и грязь, что кончится очередной мировой мясорубкой. Именно поэтому Скиталец сидел за соседним столиком спиной к очкастому экстрасенсу-шпиону-рецидивисту".
Может быть, именно этот эпизод стал прототипом пяти жрецов? И Вы вместе с Анной просто участвовали в той "игре", что заварили Мегре и Нечитайло?
- Вы невероятно прозорливы, товарищ Прокурор... Просто за горло берете... Если бы Вы знали, как я часто вспоминаю этот роман... Попробую ответить Вам по порядку.
К ни странно, но о масонах именно в тот момент я не думал. И о жрецах не было мысли. Хотя где-то я упоминаю в романе масонов с их главным архитектором. Четко помню, что при написании этого сюжета в глазах стояла Женева. С другой стороны, прочтите самое начало романа:
"Эту повесть я начал писать в феврале 1986 года, за четыре месяца до Чернобыля. А про Учителя Иванова я узнал примерно через полгода. Поэтому прошу не винить меня в историческом плагиате - его не было".
Я писал правду, сам обескураженный тем, что узнал об Учителе Иванове только летом 1986 года. О его спасении астронавтов на Луне. О Чернобыле я уже говорил. Более того, я спрятал свою рукопись на несколько лет. От испуга. Но, видимо, именно эти "предсказанные" сюжеты и приковали свое внимание других "писак".
