Среди истрепанных временем листов нашлась записка на английском языке подписанная весьма прозаичным именем Джонни. Кусочек, с фамилией таинственного Джонни, отсутствовал, осталась только одна буква Р. О чем в ней было написано, я тоже прочесть не могла по причине все той же языковой безграмотности, а на вопрос жили ли здесь когда-то другие люди, смотритель библиотеки изобразил крайнюю степень идиотизма. Пришлось мне в тот день идти добывать правду к остальным эльфам. И вот чудо, как только я произносила имя Джонни, меня сразу переставали понимать, словно им уши или мне рот ватой забивали!
С таким единодушным саботажем мне не приходилось сталкиваться с момента выбора на должность завхоза в один из походов. Помнится, тогда вот также проигнорировали мое нежелание брать на себя эти обязанности, за что и поплатились избытком в рационе чеснока и недостатком сахара.
Ну да, я по мелочи мстительная, зато эту должность мне больше не предлагали.
В данном случае надавить на эльфов мне было нечем, оставалось только мило улыбаться и пробовать снова и снова. Но они словно сговорились: даже общительная Лотенэ и та, как в рот воды набрала. Только взгляд ее стал чрезвычайно печальным. Из чего я сделала вывод, что кем бы ни был этот Джонни, а история его загадочная и, возможно, очень грустная.
Предприняв еще с десяток бесплодных попыток разузнать о судьбе загадочного собрата по несчастью, я конце концов махнула рукой. И, конечно же, как это обычно бывает, именно в этот момент я наткнулась на еще одно свидетельство человеческого пребывания в этом заколдованном краю: когда я в очередной раз бродила среди изящных статуй на эльфийском кладбище, любуясь этими произведениями искусства, взгляд упал на красивый барельеф, украшавший скромную надгробную плиту. На ней изображался бородатый мужчина, сидящей в задумчивости на скамейке, в руках он держал книгу. На плите было две надписи. Верхняя, короткая гласила — Джон Ридли. Нижняя была выполнена мудреной эльфийской вязью.
Вот оно значит как, был, жил и умер, может, поэтому им так грустно его вспоминать? А может у этого народа вообще не принято о покойниках разговаривать, и я невольно нарушила табу?
Мда, неловко получилось, хотя, наверное, все первопроходцы делают ошибки в общении с аборигенами. Хорошо хоть это эльфы, а не затерянное в джунглях племя Папуа Новой Гвинеи, а то ведь те и на ужин могли пустить вместо дичи за недопонимание.
Рассудив, таким образом, я совсем успокоилась, хотя на всякий случай эльфийскую надпись перерисовала. Мало ли что, может, кто расшифрует по доброте душевной.
