Во многих домах еще горел свет. Фрау Хаген высунулась из окна и спросила:
— Вы случайно не из казармы идете?
— Да, оттуда, — ответила Криста.
— Что-нибудь слышали о первом дивизионе?
— Говорят, что майор Харкус оставил его на полигоне.
— Харкус? Это еще кто такой?
— Новый командир полка.
— Так, так. Хорошенький сюрприз ко дню моего рождения! Неплохо же он начинает, этот Харкус.
Фрау Хаген захлопнула окно и рывком сдвинула гардины. Через минуту Криста услышала чьи-то торопливые шаги. Это фрау Хаген пробежала в соседний дом. Началась изустная передача новостей. Рано утром все жены, которые тщетно прождали своих мужей, узнают, что виновником задержки первого дивизиона на полигоне явился майор Харкус.
«Как он изменился!» — подумала Криста о Харкусе. Он и раньше всегда был замкнутым. Но таким решительным и уверенным, как вчера, она его не помнила. Правда, она заметила, что в его глазах сверкнула радость.
У общежития холостяков она свернула в березовую аллею, которая вела к ее дому. И здесь окна многих домов были освещены. Темным был только дом, в котором жила Криста. Капитан Мюллер, ее сосед, уже год как учился в Советском Союзе, а его жена с детьми уехала к своим родителям.
Криста отперла дверь на веранду.
— Фрау Фридрихе! — окликнула ее Ильзе Вебер. — У меня для вас посылка.
Криста подошла к низенькому заборчику.
— Осторожно! — Фрау Вебер наклонилась к Кристе. — Из Дрездена.
— Наверное, от брата. Спасибо, фрау Вебер.
Брат писал Кристе редко, однако ее не беспокоило это.
В письмах брат упрекал ее за то, что она уехала в Еснак, и пытался уговорить ее вернуться в Дрезден.
Дома Криста тотчас же вскрыла посылку. Сверху лежало письмо, и она отложила его в сторону. Под газетой, на которую она не обратила внимания, лежали эластичный темно-красный пуловер с высоким воротником и медная пластинка с изображением Брюлевской террасы, какой она была до войны.
Долго сидела Криста у раскрытого окна, вспоминала Дрезден, и ей казалось, что она чувствует даже запах Эльбы, слышит плеск волн об опоры Димитровбрюке. Ей казалось, что она медленно идет по ступенькам к Фюрстенцугу или городской церкви, к картинной галерее или во дворец Цвингер…
Вдруг она услышала автоматную стрельбу, и это вернуло ее к действительности. Еснак! Несколько улиц с деревянными домиками, высокая стена, за которой виднелись солдатские казармы, а за ними — сосновый лес.
Криста взяла в руки письмо. Оно не было похоже на прежние письма Клауса. Он ни в чем не упрекал сестру и очень мало писал о городе. Он просто приглашал ее в гости и сообщал, что только из-за нее отложил одно торжество на конец месяца, а конкретно — на двадцать четвертое октября. Большой праздник, на котором она во что бы то ни стало должна присутствовать.
