И напротив: создать всенародную поддержку, протянуть надежную руку дружбы борцам за свободу, узникам фашистских застенков.
Однажды с поезда, прибывшего в захолустный немецкий городок Зонненбург, знаменитый не парками или памятниками, а тюрьмой, сошел молодой респектабельный мужчина и уверенно направился к зданию тюрьмы.
Сейчас он пройдет через три двора, через караулы и контроли, минует вместе с надзирателем "целую систему безупречно белых и безупречно стальных решеток". Кто он? Зачем пожаловал сюда? Об этом он сам расскажет, когда уедет из Зонненбурга и покинет Германию. Но сейчас ему нужно не выдать себя, сдержаться, увидев заключенного Макса Гельца.
М. Гельц, немецкий революционер-пролетарий, участник вооруженных боев в революции 1923 года, приговорен к пожизненному заключению по ложному обвинению как уголовный преступник. На борьбу за пересмотр приговора поднялись международные пролетарские силы.
Каждый коммунистический митинг, каждое рабочее собрание настойчиво требуют свободы для зонненбургского узника, каждая революционная демонстрация протестует против юридической расправы, совершенной классовым судом над политическим противником. И вот сквозь систему "безупречно стальных" решеток к заключенному вестником международной солидарности проникает советский журналист. Это снова М. Кольцов, скрывшийся за псевдонимом. Это снова не просто командировка журналиста, а военный маневр, рискованная операция, подвиг.
А за ним миллионный тираж публикаций об узнике зонненбургской тюрьмы, о его положении и самочувствии и бурная волна откликов, поднимающая на протест и борьбу пролетарские массы.
М. Гельц спустя годы так рассказывал об этой встрече:
"...Однажды товарищ Михаил Кольцов предстал передо мной в кабинете директора... Зонненбургской тюрьмы.
Вот он здесь, он приветствует меня, вот он обнимает меня, наполненный жизнерадостностью и солидарностью.
Товарищ из первого рабочего государства явился с приветом от русских рабочих и крестьян и передал этот привет немецким товарищам, томящимся в тюрьме! Если бы директор Зонненбургской тюрьмы знал, кто со мной разговаривал, он бы в ярости немедленно приказал отвести меня обратно в камеру, а Кольцову указал бы на дверь...
Еще неделями и месяцами после этого события мы разговаривали в тюрьме об удаче "неистового журналиста".
Эта удача принесла огромную радость всем нам и значительно отвлекла нас от ужасного одиночества тюремного заключения..."
