Рассказ «Пешеход» стал предвестием романа «451° по Фаренгейту». Пятьдесятпять лет назад я ужинал с кем-то из знакомых, а потом мы решили пройтись побульвару Уилшир. Через считанные минуты нас остановила патрульная машина. Полисмен поинтересовался, чем мы занимаемся. «Передвигаемся», — сказал я. Этобыл неправильный ответ. Полицейский заподозрил неладное. Оно и понятно: натротуарах не было ни одной живой души, поскольку во всем Лос-Анджелесе никто непередвигался пешком.
Домой я пришел крайне раздосадованным: меня остановила полиция всего лишьза то, что я шел на своих двоих — то есть за совершенно естественный, человеческий способ передвижения, — и я написал рассказ о будущем: как пешеходаарестовали и казнили именно за такую провинность.
Через пару месяцев я отправил этого пешехода на вечернюю прогулку, он уменя свернул за угол и повстречал девушку по имени Кларисса Маклеллан. Девятьдней спустя на свет появился «451° по Фаренгейту», пока еще в форме небольшойновеллы под названием «Пожарный».
Сюжет «Мусорщика» был подсказан моими впечатлениями от одной газетнойзаметки, прочитанной в начале 1952 года: мэр Лос-Анджелеса тогда заявил, что вслучае ядерного удара трупы с городских улиц будут убирать мусорщики. Меня таквозмутило его высказывание, что я тут же сел за стол и в порыве гнева написалвсе, что думал.
Рассказ «По уставу» основан на реальных событиях. Много лет назад язахаживал по вечерам в отель «Амбассадор», чтобы там вместе с друзьями поплаватьв бассейне. Смотритель бассейна оказался ревностным служакой: он заставлялсвоего малолетнего сына стоять у воды по стойке «смирно», а сам учил егоуму-разуму. День за днем я наблюдал этот воспитательный процесс и невольнодумал, что мальчишка когда-нибудь взорвется. Размышляя над видимой неизбежностьютакого хода событий, я сел и написал об этом рассказ.
«Прощай, „Лафайет“!» — это правдивая и трагическая история, которуюповедал нам с Мэгги один кинематографист, долгое время живший по соседству. Время от времени он заходил ко мне в гости, и мы с ним выпивали по бокалу вина. Он-то и рассказал, как в далеком 1918 году, на исходе Первой мировой войны, воевал в эскадрилье «Лафайет». Не в силах сдержать слезы, он говорил о том, каксбивал немецкие бипланы; по прошествии многих лет перед ним все еще маячилиоткрытые юные лица обреченных на смерть. Чем я мог его утешить? Разве чтоподставить свое литераторское плечо, чтобы хоть как-то поддержать человека вэтих тягостных воспоминаниях.
