Это та самая идея России, которую не раз постигало художественное русское творчество от сказания о граде Китеже, через Достоевского до Александра Блока. "Буди, буди". Это - Россия, опустившая белые стены святого города на дно темного озера, это - юродивая, преступная, черная, мученическая Русь с вечной тоской по искуплению, это - раскосая рожа, поднявшаяся с Востока над дымным заревом, охватившим полмира. "О, Русь моя! Тоска моя". Это Русь в кровавом безумии, со скрежетом зубов, верящая, что из крови и пепла, из мутных вод поднимутся белые стены Божьего города, и Правда засияет на непомраченных куполах храма.
Славянофилы знать не хотели Запада, носили поддевки, бороды до пояс, ругали Петра, пили квас и верили, что Запад сам притащится, как шелудивый пес, вилять хвостом. Западники, как раз наоборот, - Россию, такая, какая она есть, выплевывали с отвращением, Петра почитали, носили галстучки и Россию сами тащили за шиворот кланяться Западу, совали ее грязной мордой в заграничный асфальтовый тротуар.
Те и другие были, в сущности, самодурами-помещиками: - одни строили расписные терема, другие обрабатывали русскую землю под английский газон. Но ни те, ни другие России не знали и не любили, зато глубоко и научно изучили свои фантастические мечты о России.
Пришла революция и смела мечтателей, - они разлетелись, как сухие листья, и славянофилы и западники. Терема были сожжены, в английские газоны запустили телят. Россию одни прокляли, другие благословили; по ходу революции возник целый ряд пророчеств, но все они были скорее политические, и мне здесь не место о них распространяться. Россия покуда ни одно из пророчеств не оправдала: - не стала ни республиканской, ни демократической, ни монархической, не сбросила большевиков и не приняла их, революции не кончила и, вместе с тем, начала сильно пятиться от революции. Словом, оказалась и для себя и для всего мира величайшей загадкой: - стала на перепутьи жизни и смерти, добра и зла.
Согласно этому остались только два гадания о России: либо ее окончательная гибель, потеря имени ее в истории, либо пламенная вера в то, что Россия найдет Правду, - та вера, которою верил Достоевский: - через муки и преступления, через безумие и грязь - к последнему страданию, и там, как распятый разбойник: - "Верую, господи, и исповедую Истину".
Мне скажут, несомненно, - дело в вере, почему же не верить в смерть России? Можно, конечно. Можно верить в еще более мрачные вещи, - верить в черта, а в бога не верить.
