— Что ж оставить? — развела руками Моника.
— Вот это, — лукаво улыбаясь, царица драконов ткнула пальцем в солнцезащитные очки, которые торчали из нагрудного кармашка мониковой куртки.
Девушка, ни секунды не теряя, вручила Катарине сей сувенир.
— Мерси, — поблагодарила царица драконов и сняла с пояса шнурок с каким-то черным камушком. — А я подарю тебе вот это. Это одна из предсмертных слез моей матушки. Красивая и волшебная штука. Она тебе удачу принесет. Не потеряй…
— Разве можно мне такое? — смутилась Моника. — Наверно, это дорого для тебя.
— У меня еще есть, — улыбнулась Катарина, показав, что на ее поясе полно шнурков с черными камушками. — Такие есть у каждого дракона. Слезы мамы драконы дарят тем, кого считают своими друзьями. Что ж, без обид?
— Без обид.
Тут Наваркин явил свою голову из расщепа и простонал:
— Вы там скоро? Мне уже чан болит от треска! И температура нехило повысилась!
— Иду-иду! — отозвалась Моника и побежала к переходу.
Следом за ней, раскачивая разросшимися ветками, поспешил зеленый Валентин.
— Куда?! — в ужасе завопил Наваркин. — Ты не пролезешь! — и замахал на шагающий дуб руками. — Ты ж меньше был!
— Ты сам говорил: тут многое не такое, как у нас, — ответила Моника, прыгая к доктору.
— Он же не пролезет! — повторил Наваркин, хватая девушку в объятия.
— Пролезу! — заявил маг, сложил вместе самые раскидистые сучья и полез в расщеп.
Пока втискивался, кряхтя и охая, местами ободрался, а, оказавшись в холле, рухнул на пол, обратившись в обычное безмолвное дерево. И сбил при этом ошалевшего Наваркина с ног.
— Чтоб тебя! — ругнулся эскулап, хватаясь за ушибленный затылок.
Моника же оборотилась к расщепу, чтоб помахать Катарине рукой на прощание.
Но царицу драконов девушка уже не увидела, потому что разлом, со скрипом пропустив через себя дуб, спешно закрылся, словно испугался, что придется пропускать еще что-нибудь огромное. Края трещины сомкнулись, полыхнули на прощание белым огнем, и все исчезло, оставив после себя запахи вереска и дрока.
Моника уже в пустоту прошептала "всех благ" и повернулась к Наваркину.
Тот с досадой смотрел на лежащий посреди холла дуб:
— Ну и что с ним теперь делать? Как его вынести? Если только распилить…
— Нельзя его пилить! — сказала девушка. — Он же погибнет.
— Но, валяясь тут, он тоже погибнет, просто процесс погибания растянется во времени, — заметил Наваркин.
— Я поговорю с Илларионом — он его расколдует.
— Ну-ну. Ты, барышня, сперва Ларю расколдуй, а то ему ни до чего дела нет, окромя лика распрекрасной Катарины. Узнала, как это сделать?
