Ты был разведчиком солнца во всех городах,
Они нашли тебя мальчиком, знавшим дорогу наверх.
Чтоб вернулись все птицы,
которых не слышал никто никогда —
Ты должен отдать им свой звон, заклинания и смех.
Двадцать пять — это зона любви,
двадцать семь — это вышка.
Солнце входит в две тысячи нищих, больных городов…
Чело Века в Наказ,
как субстанцию, данную нам в ощущениях,
На двенадцать апостолов — струн оставляет любовь.
Каждый поэт здесь богат, как церковная крыса:
Сотни бездомных детей — невоспитанных слов…
Но если небо — в крестах…
то дорога мостится
Битыми
черепами
колоколов.
Ах, эти песни — сестренки,
ах, колокола — колокольчики,
Над хрипящею тройкой, даль око сияющей зги…
Только лед на виски…
и под марш примитивных аккордов
Принимайте парад на плацу всероссийской тоски.
Кто соревнуется с колоколом в молчании —
Тот проиграет, оглохнув под собственный крик.
Счастливой дороги, Икар!
Когда им в раю станет жарко
От песен —
Ты новым отцом возвращайся к нам на материк.
Синий лед отзвонит нам дорогу весеннею течкой.
Мы вернемся в две тысячи нищих больных городов.
И тебя поцелует красивая черная ведьма
В улыбку ребенка под хохот седых колдунов.
Мы пройдемся чертями по каменной коже Арбата,
Пошикуем в лесу да попугаем бездарных ворон…
…Только кровь на снегу…
земляникой в февральском лукошке —
К нам гражданская смерть без чинов, орденов и погон.
Ты был разведчиком солнца во всех городах.
Они нашли тебя мальчиком, знавшим дорогу наверх.
Чтоб вернулись все птицы,
которых не слышал никто никогда —
Ты должен отдать им свой звон, заклинанья и смех.
[147]
