Шаповалов опустил голову и стал думать, кого из своих агентов можно выдать за коммерсанта. Он прекрасно понимал, что человек этот будет засвечен и больше не принесёт ему никакой пользы. Поэтому для него это был нелегкий шаг и думалось ему тяжело. Дунаев, видя его озадаченное лицо, решил перевести разговор на другую тему, предоставив ему самому потом решать больные вопросы.
— Что ты там, кстати, с Плетнёвым? Разобрался, куда его определить? — спросил Дунаев.
— А куда его? Даже в красную хату если бросить, его и там порвут. Солома прогон сделает, а те могут захотеть подняться в глазах черных, что якобы не чужды к людскому.
— Ну и чё? Последнюю одиночку на него истратить что ли? — спросил Дунаев, вскинув брови.
Шаповалов пожал плечами и опустил голову. Потом поднял и нерешительно спросил:
— Может в семь три его? К ментам?
— Нас потом с работы выгонят, если узнают, что уголовника к ним бросили. Думай, что говоришь.
— Тогда я не знаю, не к петухам же его кидать, — опять опустил глаза Шаповалов.
— Ладно-ладно, — подбодрил его Дунаев, — не грузись. Оставь его пока в отстойнике, пусть там сидит, пока синяки не сойдут. Потом посмотрим, может прогона не будет насчёт него. А я пока подумаю, где он нам пригодиться может. Скажи каптёру, пусть выдаст ему одеяло и подушку, и пускай там чалится. Ну всё, иди прямо щас ему скажи.
— Есть, — коротко ответил Шаповалов и, развернувшись, вышел из кабинета.
* * *
Ольга лежала на шконке и смотрела в грязный потолок. Она не спала, да и не хотела спать, несмотря на проведённую без сна ночь. Легла только потому, что ноги плохо держали её после всех переживаний. Так же она и не ела, когда был ужин, хоть Вера взяла на неё в свою чашку и предлагала ей. Ольга была благодарна ей за поддержку, но из-за случая с Лерой уже побаивалась немного свою новую подругу. Вдруг ей тоже от неё что-то надо? Хотя из фирменных вещей на ней уже ничего не осталось, это чувство всё же не покидало её. Смешиваясь со всеми переживаниями на вчерашнем суде это чувство заставляло её сердце биться и не давало спать.
Что-то сильно застучало и, подняв голову она увидела, как железная дверь с грохотом открылась. В неё вошли несколько офицеров с резиновыми дубинками в руках, у одного из них была толстая раскрытая папка. Посчитав всех женщин, он что-то отметил в ней и сказал Косе, чинно сидящей на шконке и мило улыбающейся ему.
— Ну-ка пихни вон подруг своих сверху. Живые они там?
Но девушки на верхних шконках у окна сами разом зашевелились и повернули головы к нему. Офицер сразу развернулся и вся процессия удалилась.
