Мне и не вспомнились правила приличия, я попросту ввалилась в его лабораторию без стука и почти столкнулась с Мастером.
— Что случилось?
— Я хотела поговорить с Артуром.
— О чем?
— Не важно.
— Говори, я приказываю. — Браслет начал жечь руку. Придется рассказать.
— Я только что слышала, как Ром и кто-то еще обсуждали возможность поджечь храм лиминов сегодня вечером. — Мастер недоверчиво посмотрел на меня, а потом спокойным и ровным голосом сказал
— Мне кажется, или я запретил тебе вмешиваться.
— Я говорю, только то, что слышала. Я не во что не вмешивалась.
— Как же мне надоели твои необдуманные действия. И зачем только я позволил тебе стать моей ученицей. Я повторюсь — НЕ ВМЕШМВАЙСЯ! Я ЗАПРЕЩАЮ! — его голос был спокойным, ровным и ничем не выдавал то, что Мастер зол.
— Мастер, но я ведь даже не подслушивала!
— Мне это не интересно. С меня достаточно. — С его руки сорвалось заклинание, а спустя секунду я отчетливо поняла, что не могу пошевелить ни руками, ни языком.
— Действие заклинания пройдет через сутки, а сейчас иди к себе и не смей выходить без моего разрешения. — Ой, как мне хочется о многом вам рассказать, господин Мастер, как много мне нужно вам сказать! Я развернулась и зашагала в свою комнату.
В заточении я провела почти неделю, все это время не зная, что творится там, с лиминами и их храмом, предпринял ли Мастер что-нибудь или позволил сжечь своих слуг заживо. А еще я удивлялась сама себе, но почему это вообще меня так задело? Ведь не должно было. А главное, на улице я бы бежала предупреждать их о таком несчастье? Раньше я бы сказала — нет, сейчас уже и не знаю. Неужели время в Таурмане так изменило меня. Мне должно было их ненавидеть, а вместо этого переживаю как за своих родственников. А может именно поэтому? Тогда, когда к нам в дом пришла стража Правительства (да, оно действительно было, его с какого-то перепугу создала кучка лиминов), мой отец точно знал, как все закончится и для него, и для моей матери, а мы с братом не понимали. И тогда, на эшафоте, когда над головой родителей занесли мечи, а я стояла в толпе и не могла ничего изменить. Ведь это же почти тоже самое.
А еще меня бесила реакция Мастера. То, что он предпочел меня не слушать и обвинить во всем, а еще и наказать таким зверским способом. Почему этот человек считает, что ему так можно поступать со мной, да еще и тогда, когда я ни в чем не виновата. Но, тем не менее, эта неделя пошла мне на пользу. Как только я смогла двигать руками и говорить, начала учить историю, по которой успела отстать и зоологию, с которой тоже ничего не получалось. И самое интересное, мне все это удалось. А вместе с тем, мне удалось хоть немного успокоиться, но ненадолго.
