- Наверное, я хорошо сохранился, - усмехнулся Хайнц, - но я и сейчас не понимаю, что именно тебя так злит. Конечно, старуха не ангел, но отрицать её заслуги перед культурой? Это просто смешно.
Вошла официантка, неся заставленный поднос. В центре стояло блюдо, накрытое серебристым куполом.
- М-м-м, - оживился Хайнц, - это у нас что? Мясо с брусничным вареньем по-славянски... Аб-ба-жаю, - последнее слово было сказано по-русски, причём, как заметил про себя Власов, с правильной интонацией.
Эберлинг развернул салфетку с прибором. Сыто звякнула вычурная двузубая вилка.
Девушка взяла со льда графин. Посмотрев на Фридриха (тот энергичным жестом отверг предложение), она быстро и ловко наполнила стопку Эберлинга, после чего деликатно пододвинула к нему поближе тарелочку с копчёной севрюгой. Белые ломти рыбы украшали маслины и половинка лимона. Ко всему этому полагалась специальная белая посудинка с тёртым хреном.
- Ну, - Хайнц торжественно поднял стопку, - за встречу. Хоть ты и не пьёшь... - Он зажмурился, быстро опрокинул в рот водку, подцепил вилкой ломтик севрюги, окунул в хрен, закусил - после чего блаженно откинулся на спинку стула.
В этот момент его лицо на мгновение попало в полосу света.
То, что Фридрих увидел в эту секунду, ему совсем не понравилось. Тонкое, нервное лицо Эберлинга на секунду лишилось своей обычной иронической маски - и на нём проступили напряжение, усталость и глубоко въевшееся беспокойство. Фридрих внезапно понял, что Хайнц зазвал его сюда не только затем, чтобы оградить себя от каких-то ненужных расспросов. Ему и в самом деле нужно было расслабиться. То есть, проще говоря, выпить...
Власову стало неприятно. Он отвернулся и спросил у девушки, могут ли они пожарить для него лично свинину с картошкой. Девушка записала свинину, попыталась предложить в качестве гарнира какой-то там "картофель-грате", но по лицу клиента поняла, что это не очень хорошая идея.
- Так вернёмся к кинокритике, - вступил Эберлинг. Судя по голосу, момент слабости благополучно миновал. - Что же ты имеешь против международного признания нашего кинематографа?
Он пододвинул к себе блюдо под крышкой. Снял её. Вдохнул аромат жареного мяса, после чего вонзил в него вилку и нож.
- Начнём со слова "международное", - Власов завёлся с полуоборота. - Сейчас оно имеет одно значение - "американо-франко-британское". Заметим, не дойчское, не итальянское, не испанское, не русское. А именно американо-франко-британское! Мы почему-то отдали врагу право называть себя "Мировым Сообществом", после чего немедленно начали ощущать себя провинциалами. И нуждаться в "международном признании". То есть в похвале врага, если называть вещи своими именами. И чествовать тех, кто заслужил эту похвалу. Но заслужить похвалу врага может только тот, кто ему полезен...
