– Здесь это так просто?
– Кто будет возражать, всегда может обратиться к графу.
– А не к Гильдии?
Он на миг застыл, потом расслабился.
– Подобное находится в ведении графства, а не города.
– Ладно. Значит, так и порешим. Проверим, не осталось ли уцелевших документов или тайников. Прочее же имущество – что до меня, пусть остается им.
Я кивнул в сторону Васки, который рассыпался в благодарностях.
Оказалось, что могил нужно не шесть, а семь. Одна – очень, очень маленькая. Меня мутило. Будь у меня моя прежняя Организация, работы вышло бы на один день – увериться, что именно Гильдия во всем виновата, – и еще на два дня – изничтожить эту Гильдию так, чтобы и следа не осталось. Я размышлял об этом, сжимая лопату и истекая потом.
Тени стали совсем короткими, а потом опять удлиннились, и наконец ямы были готовы. Аккуратные, прямоугольные, рядом с каждой – груда земли.
– Теперь тела, – сказал Васки.
Об этом тоже не стоит говорить. Скажу лишь, что опознать их было невозможно, и да, это крайне неприятно. Я немалую часть своей жизни провел рядом со смертью и трупов повидал за себя, за вас и за того парня; но Васки справлялся лучше, чем я. Когда мы закончили, меня хватало лишь на то, чтобы не показывать, как меня колотит.
Могилы мы засыпали по очереди, и отец Нойж что-то нараспев говорил над ними – я не знал языка, лишь иногда проскальзывало знакомое имя. Иногда Вирры, иногда – покойного. Он поводил руками над могилами и из каждой взял горсть земли, над которой что-то пошептал перед тем, как бросить вниз. Никакой магии я не чувствовал, но с моим амулетом я, пожалуй, и не мог.
Не знаю, чувствовала ли Богиня Демонов.
Где-то на середине церемонии к нам присоединились еще трое: жена Васки, его дочь, лет двенадцати, и младший сын, я так понял, годков шести-семи. Жена принесла корзинку, и я понял, что с самого завтрака ничего не ел, а сейчас уже хорошо за полдень. Столько всего случилось, столько мыслей крутилось под черепом, а желудок требует своей доли. Хотите, смейтесь. Или плачьте.
Наконец, последняя из могил была засыпана, последний ритуал пройден. Все еще стоял день. А казалось, должно быть куда более позднее время…
Васки и я обшарили руины дома и бегло осмотрели прочие строения, но не нашли ничего интересного. Когда пришло время еды, отец Нойж настоял, чтобы мы взяли воды и тщательно омыли руки. В этом действе присутствовало нечто ритуальное, потому, наверное, что мы касались мертвых тел. Было еще светло, когда мы открыли корзинку и приступили к трапезе, которую составили черный сладковатый вязкий хлеб, острый козий сыр, вяленая кетна и светлая, с вишневым запахом, наливка. Странно освежающая, кстати. Несмотря на голод, я ел очень медленно. За едой никто не сказал ни слова. Словно это – тоже часть ритуала. Может, так и было.
