— В какой-то момент я поняла, что надо подходить к лечению совсем иначе, — рассказывает Кэрол. — В противном случае мне пришлось бы провести остаток жизни в инвалидной коляске.
Три года (!) она искала нужное лечение, пока не наткнулась на «кислородную терапию» (внутривенное вливание перекиси). Она не помнит, кто именно посоветовал ей попробовать это средство, но она «сразу интуитивно почувствовала, что это следовало сделать».
(Развитая интуиция — прекрасное женское качество.) Ей удалось найти врача, который согласился провести курс внутривенного вливания перекиси водорода.
Кэрол полагала, что ее главная беда — кандидоз, и лечиться перекисью она стала, собственно, от него.
Кэрол и не цодозревала, что перекись может помочь при рассеянном склерозе. Последний она считала пожизненным состоянием (так ей сказали врачи), которое может изменяться только в сторону ухудшения.
Примерно через месяц после начала лечения (было сделано около 12 вливаний) Кэрол обнаружила, что ей больно расчесывать волосы, что прикосновение зубцов расчески к коже черепа вызывает болезненное ощущение. Она сказала об этом матери, и та ответила: — У тебя всегда была чувствительная кожа на голове.
Когда ты была ребенком, мне с большим трудом удавалось расчесать тебе волосы.
Разнообразие физиологических реакций организма никогда не перестанет меня удивлять. Кто бы мог подумать, что первым симцтомом выздоровления от рассеянного склероза может быть возвращение детской чувствительности кожи на голове!
— Прошло несколько недель, — рассказывает Кэрол. — Как-то раз мы с мужем сидели в гостиной, отдыхали. Он пощекотал мне пятку, и мне стало больно — настолько остро я почувствовала его прикосновение.
Я попросила пощекотать мне пятку еще раз — и едва поверила собственным ощущениям: пятка, потерявшая чувствительность еще два года назад, чувствовала щекотку! Мы чуть не закричали от радости. Наконец-то у нас появилась уверенность, что мою болезнь удастся победить. В тот вечер мы пошли в церковь и, встав на колени, благодарили Бога за чудесное лекарство — перекись водорода.
Состояние Кэрол стало настолько лучше, что она отважилась проверить, не исчезла ли у нее пищевая аллергия.
— У меня ужасная аллергия на пшеницу, — признается Кэрол. — Стоит мне съесть крохотный кусочек пшеничного хлеба, как я потом два дня мучаюсь от запора. Я понимаю, что это довольно странная форма аллергии, но длительный личный опыт не оставляет места сомнению в том, что это именно аллергия. (Когда пациент говорит что-нибудь в таком роде, врачу следует прислушаться. Может быть, с точки зрения медицинской науки слова больного звучат неубедительно, но, как показывает практика, пациент чаще оказывается прав, чем не прав.)
