"Сучка!" — невежливо подумал о подружке жены Ремизов. А следователь продолжал давить.
— Так что хотите вы, или не хотите, но вам придется сознаться в совершенном преступлении.
"Ну, как же, облезешь!" — зло подумал лейтенант, с ненавистью разглядывая следователя. Тот встал, чтобы достать из шкафа чистые листы бумаги. При высоком росте, под стать Ремизову, следователь был болезненно тучен, поэтому производил отталкивающее впечатление.
Следователь промучился с Ремизовым еще два часа, но безрезультатно. Алексей словно замкнулся в невидимую броню, и только холодно смотрел на следователя. Наконец тот сдался и велел увести лейтенанта. Глядя на мощную спину Алексея, Годованюк испытал мучительное желание подойти и со всей силы ударить этого упрямого осла по почкам. У него даже сжались кулаки, такие маленькие по сравнению с ручищами лейтенанта. С трудом, подавив в себе зверя, Годованюк поморщился, приложил ладонь к печени и полез в стол, где лежала коробочка «Карсила». Приняв таблетку, он подумал: "Пожалуй, этого бить нельзя, может сорваться. Но все равно я его дожму. Дня через три".
Он поднял телефон, и, набрав короткий номер местного коммутатора, спросил: — Гомула там у вас? Пусть подойдёт к Годованюку, в прокуратуру. Да, срочно.
Через пятнадцать минут к нему в кабинет зашел рослый, чуть полноватый мужчина лет тридцати в штатском. Старший оперуполномоченый уголовного розыска Николай Ильич Гомула был чуть ли не единственным другом Годованюка.
— Чего вызвал? — спросил он, пожимая руку следователя.
— Да, садись, не на ногах. На, глянь сначала, что мне Бизон подарил на день рождения.
Годованюк показал свою руку с объёмным циферблатом часов.
— Тайвань? — спросил опер.
— Сам ты Тайвань! Швейцария.
— Врёшь!
Годованюк снял часы, отдал их Гомуле. Тот, повертев, со значительным видом покачал головой.
— Да, это не паковка. Тут чистая механика.
— Три циферблата, хрустальное стекло. Настоящий «Ролекс».
— Вещь. Это за то?
— Ну не за красивые глаза же. Но, я тебя не из-за этого вызывал. Дело есть. Я тебе хочу спихнуть дело Ремизова.
Гомулу это не обрадовало.
— Побойся Бога, Сашка! У меня и так три мокрухи висят.
— Ну и хрен с ними, пусть висят. Это не глухарь, а как раз наоборот. Пойми, Колян — это дело выгодное. Не каждый день мэров у нас убивают. Там всё ясно, нужно только подбить кое какие факты, и мы свалим его за неделю.
Он толкнул к оперу толстый том дела Ремизова с тремя закладками.
— Вот посмотри, там три неувязки, их надо устранить. С Малафеевым я уже договорился — так что ты работаешь по этому делу.
